— И не думайте, что мы отлыниваем от этого, — заявил Наим Перец,— я, например, сам хотел, но комиссия отказала, — никто-де не поверит, что застрелил при попытке к бегству... Все знают, что мы с Аббасом враги.
Сайд Пахлаван понял, что они твердо решили покончить с ни в чем не повинным Аббасом. Значит, придется ему для виду согласиться на их предложение и спасти юношу. К сожалению, сейчас невозможно посоветоваться с Хайдаркул ом... Словом, нужно принять поручение и хорошенько продумать, как избавить Аббаса от гибели...
Время еще есть.
— Хорошо, согласен,— сказал наконец после долгого раздумья Сайд Пахлаван.— Хоть я никогда еще не убивал, но раз это нужно для нашего дела, выполню... Поедем мы на конях или пойдем пешком?
— Конечно, пешком,— усмехнулся Окилов.— Ведь ему нельзя доверить коня... А если вы будете на коне, а он, привязанный к вам веревкой, засеменит рядом, то о бегстве и помышлять «е сможет. Вся штука в том, чтобы его попытка к бегству была правдоподобна.
— Так... Ну а после того, как он будет убит, что мне делать? Бросить его там и вернуться сюда?
— Да, вы вернетесь, сообщите, что все сделано, а за его телом мы пошлем арбу...
— Хорошо!
На этом разговор был окончен. Сайд Пахлаван удалился.
Хайдаркул и к вечеру не вернулся из города, и срочное заседание Чрезвычайной окружной комиссии окрестностей Бухары провели без него. Все шло как по писаному: было объявлено, что Козим-заде ведет контрреволюционную агитацию, обвинили еще в разных вещах и вынесли решение передать дело в Окружной каганский суд, поскольку он является рабочим каганского депо, а его преступление не связано — во всяком случае, открыто — с басмачами...
— Сайд Пахлаван! — окликнул его Асад после того, как решение было оглашено.
— Что? — отозвался Сайд Пахлаван, скромно сидевший у двери.
— Комиссия поручает вам немедленно отвести обвиняемого в Каган и передать в распоряжение их суда.
— Хорошо!
...У юноши был вид человека, потерявшего всякую надежду на спасение. Он печально смотрел на своего конвоира, а тот нарочито резко приказал ему идти вперед и направил на него грозное дуло ружья. Ни на кого не оглядываясь, вел Сайд Пахлаван по двору Аббаса. Долго смотрели им вслед дежурившие у ворот Орзукул и Сангин. Они собирались уже закрыть большие ворота, как подошел Наим, юркнул в них и, пригибаясь к земле, последовал за Саидом и Аббасом. Когда они скрылись за поворотом, он выпрямился и с независимым видом сказал на ходу Орзукулу:
— Сегодня повеселимся, Орзукул-ака! Вот только снова в город надо идти... Какого вина принести — белого или красного?
— Красное себе несите, а нам водички из священного источника Зам-зам.
— Непременно принесу!
Наим ускорил шаг. Орзукул запер ворота и сказал, многозначительно взглянув на Сангина:
— Да спасет аллах от беды и несчастья! Сангин вздохнул и промолчал.
Долина Шакалов, вся заросшая тростником, была недалеко от Диль-кушо, как и обширные солончаки, под которыми скапливались грунтовые воды; ее населяли волки и шакалы. Большая дорога Бухара — Каган проходила через нее. Но Сайд Пахлаван, чтобы сократить путь, предпочел свернуть с большой дороги и пройти по тропинке, спрятавшейся среди камышей.
Густая тьма окутала землю, темные дождевые тучи покрыли небо, из-за них раньше времени наступил вечер. Безмолвно и тихо было в камышовых зарослях, лишь иногда из-под ног выпрыгивала лягушка и шлепалась в лужу. В безветренной тишине, чуть-чуть качаясь и шурша, стоял во весь рост прошлогодний камыш... Он колдовскими чарами заплетал эту тьму меж едва шелестящих стеблей. Он словно хотел укрыть в своих зарослях пробирающихся по тропинке людей. Становилось все темнее и темнее. Темно было и на сердце у Сайда Пахлавана. Он и сам не понимал почему. Ведь он твердо решил отпустить юношу и сам решил тоже скрыться, никогда не возвращаться в забрызганный кровью невинных Дилькушо... Он был уверен, что своей показной ретивостью и грубым обращением с Аббасом убедил Асада и его подручных в своей верности им... Да, теперь они только ждут его возвращения с докладом о выполнении приказа... О нот, не ждите!.. Юноша будет спасен, и он сам тоже уйдет от них навсегда. Почему же так тяжело на душе?! Почему эти радужные мысли не разгоняют тьму? Да потому, что Сайду Пахлавану известны коварство и жестокость этих людей. И он все время опасливо оглядывается, подозревая, что с ним сыграли злую шутку, и чем это все кончится, неизвестно. Может, для того ему и поручили вести в Каган этого юношу, чтобы разоблачить: может, сейчас идет кто-нибудь следом за ним?
Но кругом стояла тишина. Сайд Пахлаван был уверен, что в такой тишине он услышал бы даже легкое дыхание... И зачем его преследовать, ведь, если они сомневаются в нем, могли сразу арестовать, пыткой вытягивать из него признание... А ему, наоборот, оказали доверие.. Значит, у него просто разыгралось воображение... Ну хорошо, будь что будет... Если ему и придется погибнуть, то, во всяком случае, Аббаса он спасет!
Между тем Аббас спокойным и твердым шагом шел вперед и вперед. А в душе его бушевала буря. Он, когда-то беспредельно доверявший людям, веривший в чистоту их помыслов и поступков, теперь не поверит никому и никогда! Он столкнулся с таким двуличием и лицемерием, которые навсегда убили в нем веру. Вслух говорят «да здравствует трудовой народ», «да исчезнут гнет и вражда», а на деле такое творят, что не снилось даже злейшим ханам.
Свобода, равенство слова-побрякушки!.. Неужели так устроен мир и таким останется навсегда? Если это повелось от Адама, почему люди не превратились в шайтанов и в злых духов?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123