— Правда? Это правда? Красива, умна? Чем хороша?
— Дай отдышаться,— сказала она, садясь на стул.— Постарела я, два шага пройду и устану...
— Знаю я... Но расскажите поскорее, какова Оим Шо. Тетя стала рассказывать все по порядку.
— Ну хорошо, пришли мы... Дом у нее роскошный... и на внешней половине двор, и на внутренней... Всюду цветники, виноградные дуги.
Насим-джан мысленно проклинал и дворы, и цветники, и виноградные дуги, но терпеливо молчал, боясь, что старуха потеряет нить речи. Она тем временем продолжала:
— Нас встретили мать и дочь. Молодая женщина, видать, хорошо воспитанная, с мягким характером, расторопная хозяйка, а уж красива!.. Такую редко сыщешь. Сразу сердце привлекает. Я женщина, и то, покоренная ее красотой и приятным обращением, никак уйти не хотела... Мать ее мне тоже понравилась: умная, умеет себя держать. Они из хорошей семьи, в их роду—все военные, в больших чинах... Сам аллах, видно, позаботился — и ты будешь счастлив, и я за тебя спокойна.
— Да будьте совершенно спокойны!
Насим-джан быстро подсел к столу, начал писать письмо своей избраннице.
«О прекрасная, нежная Оим Шо, стремлюсь сказать вам, что, наслышавшись о вашей красоте и уме, я, ничтожный, заочно вами очарован и сгораю от нетерпения поскорее вас увидеть! К счастью, мы завоевали свободу, возвестившую новые порядки. Мы можем встретиться друг с другом и до брака. И ваш нижайший раб молит вас вместе с согласием стать моей женой прислать разрешение повидаться с вами... Я тут же помчусь к вам и хоть один раз полюбуюсь несравненной вашей красотой, услышу хоть два слова из ваших прекрасных уст и стану готовиться к свадьбе по вашим указаниям...»
Узнав у тети, где живет Оим Шо, Насим-джан послал со знакомым письмо к ней, поручив дождаться ответа. Затем зашел в комнату тети посоветоваться о приготовлениях к свадьбе.
— Наверное, начнешь с помолвки? — спросила тетя.
— Нет, никаких помолвок! Если получу благоприятный ответ, через день-другой будет свадьба.
— Что?!
Да ты с ума сошел. Где ты видел такую свадьбу? Подумай, пригласи друзей, посоветуйся с ними, с уважаемыми пожилыми людьми нашей махалли, а потом устраивай свадьбу. Неужели ты хочешь скомкать такое торжество?
— У нас будет новая, красная свадьба; для нее никаких совещаний не нужно. Извещу друзей, приглашу повара, он сделает плов, шашлык... Позовем музыкантов, певцов, и довольно...
— А как же быть с людьми из махалли, с друзьями и знакомыми твоего отца, с нашими родственниками? Нет, с тобой что-то происходит странное!
— Ничего, их пригласим потом... Свадьба ведь несколько дней будет продолжаться.
— Ты с ума сошел! Наконец, что это за жена, за которую не дали калыма?! А вещи, одежда! Сваты должны пойти к ним со списком, потом вернуться, и по списку все будет сшито и сделано... Тогда отправятся снова, понесут подносы с подарками, приданое...
— Ничего, обойдется!
Пока они так препирались, пришло ответное письмо. Оно было написано на старинной, шелковой, тонко пахнущей бумаге. Еще не прочитав его, Насим-джан опьянел от одного аромата. Вот что писала Оим Шо:
«Милый мой, душа моя Насим-джан! Когда мне принесли ваше письмо, у меня сильно забилось сердце, и я вспомнила одну газель.
Спеши, гонец любви, неси мне весточку с пути, Чтоб душу милому могла я в жертву принести!
Влюбленный просит попугай: о дай мне сахар губ! Миндалинки блестящих глаз мне принеси в горсти!
Ах, кудри у него — силок, приманка — блеск очей! Увы... В силок попалась я: на волю не уйти!
Поймите меня правильно: вы хотите, следуя новым обычаям, хоть раз увидеть мое лицо, услышать мой голос... Это, конечно, ваше право. Но я должна вам сказать — напрасно. Я не достойна вас. Кто вы и кто я? Одинокая слабая женщина, так и не достигшая желанного счастья, невезучая... Судьба была щедра ко мне, позволив увидеть ваше прекрасное лицо... Я тут же подумала: кто та счастливица, на которую вы обратите внимание? Каждый волосок этого красивого юноши достоин того, чтобы за него отдали жизнь сотни девушек! А потому прошу вас надо мной не смеяться, предлагая стать вашей женой... Так я и проживу остаток моих дней, вспоминая ваше лицо.
Преданная ваша рабыня Хамро».
— Что она пишет? — полюбопытствовала тетка.
— Кокетничает, скромничает...
Насим-джан был в восторге и, не медля ни минуты, написал ответ.
«Милая моя красавица, дитя пери Хамрохон.
Я получил и прочитал ваше чудесное письмо. Моя пылкая страсть к вам усилилась в тысячу раз. Мне показалось, что я вижу вас, беседую с вами. Как вы деликатны, как скромны! Нам больше не нужны переговоры! Все, что о вас говорила мне сваха, все похвалы, которые она расточала, подтвердились вашим письмом. Уверен, что, увидевшись, мы никогда не сможем расстаться. Поэтому забудем отжившие свой век формальности и сегодня же вечером поженимся. Одно ваше слово согласия — и все!
Ваш нижайший слуга Насим-джан».
Запечатав письмо, он послал его, наказав посланцу, как и первый раз, дождаться ответа. Пообещал, если ответ будет благоприятный, подарить халат из алачи.
Ответ был доставлен молниеносно. Вот что писала Хамрохон:
«Мой господин! Ваше желание — мое желание!
Если вы хотите отбросить старинные формальности, то отбрасывайте поскорее! Я и себе говорю: смелее заломи шапку набекрень, тебя этой ночью ждут радость и наслаждение!
Ваша Хамрохон».
«Милая, душенька!» — восклицал Насим-джан, читая письмо. Не веря глазам своим, он перечитывал его снова и снова.
— Что она пишет? — сгорая от любопытства, спросила тетя.
— «Ваша я, а вы мой!» — вот что она пишет! ликуя, сказал Насим-джан.— Вечером сегодня наша свадьба.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123