— предложила она.
— У нас под польтами нет ни хрена, — с вызовом сказала Катя. Или Марина, не разберешь. — Мы ж прямо с работы.
— Вот как? Ну-ну... — Наташа многозначительно покачала головой и пошла на кухню разогревать ужин.
Она зажгла конфорки под сковородами с картошкой и котлетами, нарезала хлеб, поставила на стол коробочку плавленого сыра.
Она была холодна, как собачий нос. Ей нельзя волноваться самой, нельзя волновать крохотный комочек, который вот уже несколько месяцев живет под ее сердцем. Еще чего!.. Пусть кто другой волнуется.
Спиртного в доме не было ни капли, но оказалось, что запасливый Виктор притащил с собой бутылочку. Он тут же распечатал ее, отпил из горла и передал девицам, уютно устроившимся на мягком уголке.
— Тебе, Татка, нельзя, — извиняющимся тоном проговорил он.
— Заботливый ты мой... — улыбнулась ему в ответ Наташа. Улыбнулась так «мило», что благоверный чуть не поперхнулся.
— Ты что? — тихо спросил он.
— Ничего, — улыбка Наташи стала еще «милее». — Вы пока тут хозяйничайте, а я прилягу.
— Смотрите на часы, до закрытия метро осталось меньше трех часов.
— А мы поедем на таксо!.. — в один голос сказали Катя и Марина.
— Посуду не забудьте за собой помыть, — вежливо напомнила Наташа.
— Татка, ты куда? — моргал осоловелыми глазенками Витя.
— Спать, дружсж, спать. Так что вы не очень громко, хорошо?
— Татка, ты обиделась, что ли? — Клюев попридержал ее за локоть: — Татка, погоди!.. Ты плохое про меня не думай, Татка! Это мои натурщицы, понимаешь?
— Понимаю, — вяло кивнула Наташа.
— Я ж концепт закончил, обмыть это дело надо по-человечески, а Иначе удачи не будет. А они просто натурщицы, и больше ничего! У нас исключительно деловые отношения.
— Я вижу.
— Что ты видишь? Что ты там такое видишь?
У Виктора, когда он был пьян, настроение менялось через каждую секунду. Вот и сейчас ему вдруг показалось, что Наташа позволила себе пренебрежительно посмотреть в сторону его «коллег», и кулаки его сами собой сжались...
— Вижу, что очи голые.
— А какими он*!, по-твоему, должны быть? — с угрожающей интонацией поинтересовался Виктор. — Да, голые!.. Так воьцли в образ, что забыли, одеться! Вот какой силищей обладает искусство!.. — И он снова смягчился: — Ну, Татка, посиди с нами. Оч-ч тебя прошу!..
И Наташа посидела с ними минут пять, с умилением полюбовалась на эту идиллическую картину, когда одна из близняшек все норовила залезть Виктору на колени и лизнуть его в ухо, а другая, позабыв обо всем на свете, уминала котлеты с картошкой. Изголодалась на работе, бедняжка...
— Исключительно деловые отношения, — повторял, как заевшая пластинка, Виктор. — Исключительно деловые...
Наташа не слышала хлопка входной двери, проснувшись лишь тогда, когда благоверный повалился на другой край кровати и попытался отвоевать у супруги свою законную часть одеяла. Но остался ни с чем, потому что Наташа укуталась, словно тутовый шелкопряд.
Электронный будильник показывал половину третьего.
Сон как рукой сняло. Она лежала, уткнувшись лицом в подушку и покусывая нижнюю губу. Главное — сдержать себя, перетерпеть до утра, дождаться, пока хмель выветрится из бестолковой Витьки-ной башки, а иначе разговор по душам (увы, от него никуда не деться) будет пустой тратой времени.
Через несколько минут Виктор захрапел. Наташа стиснула зубы. Вскоре храп усилился. Плавно переходя из тональности в тональность, он теперь был украшен высокохудожественными руладами, хрипами и почмокиваниями.
«Витька никогда так не храпел, — подумалось Наташе. — Он обычно тихонечко: «хырк-хырк, хырк-хырк», такой храп даже убаюкивает, если к нему привыкнуть, а тут вдруг... Нет, это терпеть невозможно...»
— Заткнись, — громко сказала она. Рулады оборвались.
— Вот так-то лучше. Перевернись на другой бок. Виктор послушно перевернулся и запустил по новой, еще громче и изысканней, нежели прежде.
— Витюша, замолчи, пожалуйста! Витя-а-а-а, умолкни! Спать не даешь! Вить, ты слышишь меня? — Наташа приподнялась на локте, тронула мужа за плечо и...
Удивительно, как от ее крика не проснулся весь дом. Наташа вскочила с кровати, подлетела к двери, щелкнула выключателем. Так и есть!..
Судьба будто испытывала Наташу в последнее время, будто проверяла ее на правильность выбранной ею сексуальной ориентации! Да что ж это такое, в конце-то концов?
На кровати раскинулась голая девица, и, судя по выражению ее заспанной физиономии, срочное изменение места ночлега в ее планы не входило.
— Потуши свет, дура, — невозмутимо потребовала она.
— Что ты сказала? — Наташа чуть не задохнулась от возмущения. — Как ты меня назвала?
— Да кто ты вааще такая? — нахохлилась гос
тья. — Отстань от меня, ненормальная...
И через секунду, укрывшись с головой, она уже опять храпела, как бульдозер. И откуда только у этой нежной грации взялось столько голосовой мощи? Шаляпин бы позавидовал...
Наташа обнаружила Виктора на кухне. Он лежал на диванчике в обнимку со второй близняшкой. Вернее, не лежал, а ерзал. А еще вернее, ерзали они оба, издавая при этом сладострастные стоны и всхлипы.
Наташа прошла в ванную и, пока медный тазик наполнялся холодной водой, вгляделась в свое отражение. Из зеркала на нее смотрела всклокоченная фурия с округлившимися от бешенства глазами. Нет, так нельзя... Взять себя в руки! Выглядеть достойно!
Так обычно окатывают горланящих под окнами мартовских котов, одним движением — «вжих!», и страстное свидание прервано.
— У-у-у!!! — заорал Виктор, захлебываясь в холодной воде и жмурясь от внезапно вспыхнувшего света.
— А ну вон отсюда, ублюдки, — холодно процедила Наташа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101