«Послушай, Ференц... Если ты, хм... ну, захочешь вдруг остаться, так оставайся без всякого, мне ты мешать не будешь...»
С тех пор они и зажили втроем в квартире на Лягушачьих Лугах. И за все время не сказали друг другу ни одного обидного слова. Потом отец умер, и двухкомнатная квартира сразу показалась им чересчур просторной.
Франтишек уже давно упрашивал и даже умолял ее оформить брак. Но каждый раз, когда он заговаривал об этом, она либо отшучивалась, либо ловко переводила разговор на другую тему, и он отступался; поэтому ей иногда казалось, что его уговоры не серьезны и такие шутливые отказы ему только на руку...
Однако последний их разговор не обернулся шуткой,
потому что на сей раз Франтишек твердо стоял на своем, добиваясь определенного ответа.
Она растерялась. Его запоздалая решительность вывела ее из равновесия. Она молчала, и Франтишек снова воспринял это как отказ, хотя прежде ее несогласие выражалось по-другому.
Он стал вразумлять ее, как проповедник в кафедральном соборе, она даже толком не понимала его, он плел что-то о важности супружеской жизни, о безответственности, которая рождает в человеке легкомыслие и прочие отрицательные качества, о традициях, связанных с институтом брака, о необходимости сохранения и укрепления семьи не только на бумаге, но и на деле и о многом другом; да, он говорил, как священник, а она слушала и удивлялась, откуда только у него нашлись такие слова.
Растерявшись поначалу от бурного натиска, она вскоре пришла в радостное возбуждение. И с удивлением поймала себя на том, в чем ему бы ни за что на свете не призналась: именно такого решительного тона ей не хватало с самого начала, именно этого она ждала от Франтишека с первых дней совместной жизни!
А потом Франтишек понес документы в национальный комитет, уладил все формальности и договорился о дне и часе регистрации бракосочетания.
Вечером они вместе прикидывали, кого позвать в свидетели.
Оба согласились, что никто из родственников для этого не подходит. И у нее и у Франтишека на этот счет имелись свои соображения. Франтишеку не очень хотелось видеть на своей свадьбе сестру и зятя, она же, наоборот, ломала голову над тем, кого пригласить из многочисленной родни — брата, сестру? А как быть с дальними родственниками? Шумная свадьба в их возрасте — это уже ни в какие ворота! В конце концов и она решила никого не приглашать — по крайней мере никто тогда не обидится. (Или напротив — не дай бог, обозлятся на нее все сразу...)
Самой подходящей кандидатурой ей показалась Маргита — подруга по работе, бездетная сорокалетняя вдова, женщина сдержанная, тактичная, не выносящая сплетен. Франтишек был с нею знаком, она не раз заходила к ним на огонек.
Франтишек долго колебался и наконец решил пригласить Имре Кедроня, своего старого товарища, которого он знал еще с армейской службы в Оломоуце, самый под
ходящий свидетель... А если Имре не сможет — все-таки отец семейства: четверо детей, куча забот,— запасным будет Палё Стугар из их цеха. Уж тот, конечно, найдет время побывать у Феро на свадьбе!
С родственниками они как-нибудь разберутся, но последнего здравствующего из четверых родителей никак не обойти. На том и порешили.
На другой день, ближе к вечеру, отправились на Сиреневую улицу.
Мать Франтишека они застали сидящей в одиночестве на веранде. Уже смеркалось. Феро принес из кухни еще два стула и поставил поближе к матери.
От комаров отбоя не было, Франтишек закурил сигарету, но и дым не защитил от комариных атак.
— Отдыхаете? — завела разговор Йола.
— Люблю вот так посидеть в конце дня, если эти кровососы не слишком буйствуют,— ответила мать.
— Как у вас тихо сейчас,— сказала Йола.— Только в затоне шум, слышно даже отсюда...
— Вторая смена заступила,— пояснил Франтишек.
— А вы почему пришли? — испытующе поглядела на них мать.
— Мы? Просто так,— улыбнулась Йола.
— Это хорошо.
Воцарилось молчание. Первым его нарушил Франтишек.
— Знаешь, мама,— он кашлянул,— знаешь, мы решили наконец пожениться,— проговорил он робко, словно маленький мальчик.
— Пожениться? А когда? — оживилась мать.
— В ближайшую субботу,— ответил сын.
— В ближайшую субботу,— повторила мать.— Правильно решили, надо, чтобы все было в порядке, как у людей... Только думали вы долго...
— Мы пришли, чтобы сказать об этом, ну а в субботу заедем за тобой на машине, регистрация назначена на час дня,— продолжал сын.
— Хорошо, детки мои, очень хорошо, я как раз успею, напеку всего и приготовлю, как положено.
— Не нужно, мама, отметим в ресторане, а потом еще у нас посидим, ничего не готовь,— запротестовал Франтишек.
— Гостей приглашаете?
— Только тебя и двух свидетелей.
— Мы решили все отметить скромно,— еле слышно
проронила Йола.— В нашем возрасте, наверное, по-другому и нельзя...
— Ну, как знаете,— кивнула головой мать.— Буду готова, как вы сказали, к часу дня...
И снова все замолчали.
— Мама, что с тобой? — пригляделся к ней Франтишек.— Ты какая-то сама не своя.
— С чего ты взял? — вымученно улыбнулась мать.
— Ну-ка давай выкладывай.
— Что выкладывать-то? — попыталась уклониться мать.
— Сама знаешь что,— не отставал Франтишек.— Не увиливай...
— Ладно,— сдалась наконец мать.— Сегодня я ходила в ту контору подписать договор...
— Ну и что? Мало начислили?
— Откуда я знаю, наверное, как и всем, сколько положено.
— Хм,— промычал Франтишек.
— Но дело не в этом. Я ходила туда с Тибором и Зузкой, а с нами пришли еще те двое, помнишь, та молодая пара, которую они хотели подселить ко мне в маленькую комнатку, я же рассказывала тебе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46