— А что? — дипломатически ответил Федор Пилипович.
— Да он вроде от вас ехал..,
Сагайдак ничего не сказал и стал перебирать сложенные на столе газеты. Вдруг взгляд его остановился на статье в районной газете, и он наконец понял, почему товарищ Горб сегодня проехал не своей обычной дорогой, а возле люцерны, почему он так сердито погрозил пальцем и что именно прокричал. Статья называлась «Больше внимания семенникам люцерны». И написал ее товарищ Горб.
— Некоторые руководители колхозов, — сказал председатель сельсовета,— взять хотя бы Чайченко из «Красного партизана», посеяли люцерну на такой земле. ..— он покачал головой,— комья вот этакие лежат. ., Да там не то что люцерна — лебеда не вырастет. .. Вызывают на бюро райкома,
— Чайченко?
— Чайченко и меня.
— А меня?
— Вас-то зачем? У вас люцерна 'как море зеленая, аж черная!
Федор Пилипович с ^теплым чувством вспомнил о секретаре райкома. Товарищ Горб надеется на него, знает, что Сагайдак если даже и допустит ошибку, то сейчас же выправит ее. И оттого, что Горб не сказал о неполадках в колхозе «Октябрь» председателю сельсовета, Федор Пилипович почувствовал еще большую неловкость за допущенную близорукость.
Быстро распрощавшись, Сагайдак вышел на улицу и поехал к участку семенной люцерны.
Там он увидел стадо свиней.
Как ни был взволнован председатель, он сдержался и не бросился сам выгонять свиней, не накричал на пастуха. В колхозе существует твердо установленная система, и, чтобы эта система не нарушилась, председатель не должен подменять ответственных лиц.
Он внимательно осмотрел потраву и повернул линейку обратно.
К свиноферме Федор Пилипович подъехал с абсолютно спокойным лицом. Он тяжело спрыгнул с линейки и, разминаясь после долгого сидения, подошел к Копе и пожал ему руку.
— Подкармливаешь свинок... на семенниках? — сказал он с подчеркнутым равнодушием, и Копа сразу понял, что председатель сердится.
— Федор Пилипович...— начал Копа, оправдываясь.
— Меня интересует,— не слушая заведующего свинофермой, продолжал Сагайдак,— если бы ты у своего отца так потравил люцерну? Ох и огрел бы он тебя кнутом.,..
— Да у моего отца ни свиней, ни люцерны не было,— пошутил Копа.
— Не было?! А у тебя есть! То-то и обидно, если ты не понимаешь, что это твоя люцерна. Твоя!
— Ну это уж вы, Федор Пилипович, обижаете меня! Как это я не понимаю? Что я, мальчишка, что ли... Я' у командующего фронтом, у маршала, в личной охране служил! Свиньи в люцерне не впервой пасутся. Все видели. ..
— А вот чтоб больше я не видел! Понял?
Рассерженный председатель сел на линейку и, словно не обращая внимания на то, как Копа, засовывая пустой рукав гимнастерки в карман, побежал к свиньям, на ходу выкрикивая угрозы пастуху, взмахнул вожжами.
Сагайдак доехал до конюшни, отдал лошадь, пешком дошел до дому и, быстро пообедав, направился в контору.
Солнце зашло. От пруда тянуло вечерней прохладой. Невидимые уже блестящие восковые листочки молодых тополей издавали тонкий, ни с чем не сравнимый аромат. Где-то на окраине села звучала песня — девушки возвращались с поля.
Это были самые приятные часы. После работы в комнату правления набивалось полно людей. Подводили итоги трудового дня, говорили о вчерашнем и сегодняшнем, мечтали о будущем, обсуждали всяческие нужды, составляли планы на завтрашний день, рассказывали обо всех самых интересных событиях, происшедших сегодня в «Октябре» и в соседних колхозах, в стране, во всем мире. И какая-нибудь звеньевая или рядовой колхозник, пришедшие проверить правильность записи трудодней, увлеченные этим нерегламентированным собранием, где обсуждались в малейших подробностях итоги прожитого дня, сидели здесь до глубокой ночи.
Когда Федор Пилипович вошел в комнату, там уже было полно народу. Один из бригадиров сдавал счетоводу рапорт за день, Кривенко читал газету, секретарь парторганизации Галий что-то подсчитывал на бумаге. У стен на длинных скамьях сидели колхозники, слушая, как Копа рассказывал о своей службе в личной охране командующего фронтом.
Федор Пилипович сел к своему столу.
— Что интересного в газете? — спросил он приветливо, с равнодушием, за которым крылся подвох.
— Стихи есть хорошие,— весело откликнулась девушка в ярком платке — доярка молочной фермы.
Бригадир Кривенко оглянулся на девушку, с минуту молча поглядел на нее и повернулся к председателю:
— Что интересного? Да вот... статья о семенниках.
— Что же там пишут? — проговорил Федор Пилипович так, словно никогда и в глаза не видал этой статьи.
— Ой, Федор Пилипович, как бы нам не довелось краснеть, если кто из района увидит,. что свиньи пасутся в люцерне!.. И вообще непорядок это.
Сагайдак не признался, что ему уже пришлось покраснеть, и ждал, что скажет бригадир дальше.
— Я выделил пару коней, чтоб забороновали с утра потравленный гектар. Земля хорошая, трава поправится. А Копу надо предупредить построже. Да не забудь вычесть у него трудодня три.
— А кто еще виноват? — спросил Галий и посмотрел на председателя колхоза.
— Ну... моей бригады семенники,— стало быть, недоработка с моей стороны... Я не протестую,— сказал бригадир.
— Самая большая вина лежит на мне,— улыбаясь в усы, сказал Сагайдак.— Я дал маху.
Секретарь кивнул головой:
— На вас.
— Я говорил Федору о люцерне еще на прошлой
неделе,— вмешался старик почтальон, называвший себя «основателем».— Говорил, Федор?
— Говорили,— кивнул головой Сагайдак.
— О, «основатель» не ошибется! — оживился старик.
Молодежь улыбалась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41