— Не думал я, что ты такой несознательный,— ласково проговорил токарь.
Глаза сварщика блеснули холодным огоньком. Он сделал паузу, чтобы не показать, как ему обидно, и, деланно улыбнувшись, переспросил:
— Несознательный? .. Гм... Вот и хочу стать сознательным. Пойду сегодня в клуб! На лекцию пойду! Газетку почитаю, плакаты погляжу... Я сегодня' свои триста процентов дал, а теперь пойду уровень повышать. В клуб пойду!
Притворившись, что не понял намека, Лукич решил закончить разговор выводом:
— Значит, не остаешься? Не хочешь рыбки?
Петрович еще раз оценивающим взглядом смерил
токаря.
— Ты, Лукич, думал когда-нибудь про социализм? — спросил он неожиданно.
— Как? ..— неуверенно проговорил старик.— Думал. ..
— Ну и что ж ты надумал?
— Что? .. Ну... хорошо всем... вообще. .,
— Вообще...— кивнул головой Петрович.— А вот не вообще, а о себе ты думал?
— Что это ты? ., Я на заводе днюю и ночую,— обиделся токарь.
— Не думал ты, Лукич, — задумчиво проговорил сварщик.— А ведь ты уже при социализме живешь!
А днюешь и ночуешь потому, что работаешь не социальному. Времени заводу отдаешь много, а вот сердца и ума мало.
— Я?! — окончательно обиделся токарь.— Да я не только что ум и сердце, я за социализм всю жизнь отдам!
— Жизнь? — И Петрович строго посмотрел на собеседника.— Жизнь отдай, когда попросят, а сейчас ее с толком на дело тратить надо. Ты за резцом полчаса ходил. А если бы думал о социализме, ты бы их штук десять заправил до работы. Ты пять минут самокрутку крутил! Завтра ты десять раз за материалом сходишь, да десять раз за инструментом, да еще с соседом поговоришь, да...— Сварщик сердито махнул рукой.
— А ты?! — задетый за живое, раздраженно проговорил Лукич.— А ты?! Если бы ты думал, так остался бы после работы.
—' Эх! — вздохнул сварщик.— Темный ты человек, Лукич.— И, теряя самообладание, прибавил: — Иди! Иди, а то нормы и до утра не выполнишь.
Петрович отвернулся, зажег самокрутку и, нервно затягиваясь, стал присматриваться к работе сварщика. Тот, поднеся к каркасу уголок и приладив его, садился, брал аппарат, прилаживался, а сварив, вставал и шел за вторым уголком.
Посидев с полчаса, старик встал и, повеселев, направился к выходу. На пороге он встретился с обиженным взглядом токаря и, улыбнувшись, вышел из помещения.
Дома старый сварщик целый вечер о чем-то думал, покачивал головой и улыбался в усы.
Перед тем как лечь спать, он открыл ящик, где были аккуратно сложены крючки и другие рыболовные принадлежности.
— Не на рыбалку ли собрался? — удивилась жена,
— Завтра я вытяну сазана,— отвечая не жене, а собственным мыслям, проговорил старик.
— С Лукичом собрались? — не понимая, шутит муж или говорит правду, робко спросила она.— И день ведь не выходной.».
— С Лукичом много не наловишь,— опять скорее себе, чем ей, ответил сварщик и начал разуваться.
Утром, когда Петрович вошел в цех, ему показалось, что вчерашняя обида не сошла с лица токаря. Только заметив какую-то особенную сосредоточенность и радостное волнение друга, токарь стал чаще посматривать на него.
Сварщик принес сразу все нужные для двух каркасов уголки, положил каждый на место и только тогда взял аппарат. По цеху разлился зеленый свет. Он гас на мгновенье и опять загорался, гас и загорался. Рабочие поворачивали головы от станков, удивленные необычайными темпами электросварки.
Лукич вначале только смотрел, потом не выдержал, бросил свой станок и подошел к сварщику.
Петрович уже закончил два каркаса. Он вытер пот со лба и, пряча улыбку, спросил:
— Ну как?
— Крепко! — с таким выражением, словно Петрович выловил из Донца пудового днепровского сазана, проговорил токарь.— Дневная норма! За один час дневная норма! Этак ведь ты за день восемьсот процентов дашь!
Петрович зажег папиросу, пригладил усы и оглянулся на цех. Заметив стоящий станок Лукича, кивнул головой:
— А у тебя не клюет...
— О, рыбаки опять про сазанов! У кого не клюет?-- услышав конец фразы, подошел сменный мастер.
— Да это я рассказываю,— хитро сказал сварщик.— А как вытяну сазана, смотрю — мой приятель и свои удочки по-моему перестраивает...
Он повернулся лицом к Лукичу, который уже вынул кисет, оторвал бумагу и сгибал ее желобком.
— А ты говоришь, про социализм думаешь...
У Лукича на лбу собрались морщины. Он положил одну щепотку табаку, подумал и высыпал обратно в кисет.
— Голова у тебя, Петрович! — сказал он, пряча кисет в карман, и с решительным видом направился к своему станку.
Когда Лукич накануне выходного дня подошел к приятелю и кивнул в сторону литейного, сосредоточенное лицо сварщика впервые за несколько лет снова словно разгладилось. Сварщик, сдерживая улыбку, которая не хотела прятаться, ответил взволнованно:
— С вечера?
— Давай с вечера, Петрович..,
Впервые за много лет они опять пришли к своему излюбленному месту на Донце; покрытый бурьяном окоп и выглядывающий из зарослей разбитый немецкий танк с треснувшей пушкой напоминали о черных, трудных днях.
Приятели молча уселись на берегу. В предрассветной прохладе противно пахло мокрым ржавым железом.
— Э-хе-хе...— грустно вздохнул Петрович.
— Э-хе-хе...— в тон ему ответил Лукич.
Но река спокойно катила свои воды, и камышовая стена на той стороне стояла молчаливая и прекрасная. Постепенно на тусклом мерцающем плесе реки вырисовывались отражения деревьев. Первый луч бросил розовые краски на воду, и волнующий крик водяной птицы разбудил тишину.
— Так сколько у тебя вчера клюнуло? — спросил сварщик.
— Двести процентов!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41