ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Отвернувшись от нас, она прижималась щекой к стене и была недвижима.
— Она теперь боится сидеть у окна! — сказала мать.
Я подошел к Агнесе, желая поздороваться с ней и подать ей руку. Но она отвернулась и начала тихо плакать. Смешавшись, я отошел назад, к столу, а так как и я был морально ослаблен моими собственными приключениями, у меня тоже навернулись слезы. Это, в свою очередь, тронуло вдову, и она последовала нашему примеру, причем ее лицо исказилось, как у хнычущего ребенка. Это было весьма странное, неприятное зрелище, от которого у меня глаза сразу высохли. Но у бедной вдовы грозовой дождь тоже прошел быстро, как у детей, и только теперь она совсем другим голосом пригласила меня сесть. Потом она спросила, кто, собственно, тот незнакомец, который на рассвете проводил Агнесу домой. Не станет ли он распространять дальше злополучную историю?
— Ни в коем случае! — ответил я.— Это очень милый и почтенный человек.
И я с напускным равнодушием и необходимой осторожностью не преминул дать такую характеристику «боготворцу», а также его имущественному и общественному положению, какая должна была соответствовать его желаниям. Лишь при изображении тетки с ее страстью к покупкам, каковая лишала будущую жену племянника почти всякой возможности поместить в доме что бы то ни было, кроме самой себя, и что-либо там поставить, постлать или повесить, мой рассказ оживился, так как он забавлял меня самого.
— Кстати сказать,— закончил я,— господин Рейнгольд, с разрешения дам, этим же вечером нанесет им визит, чтобы исполнить долг приличия и осведомиться о здоровье барышни. А так как он знает, что я имею честь бывать в доме, он поручил мне испросить разрешение на приход, а затем представить его.
Это вежливое обращение отчасти вернуло матери Агнесы уверенность в себе.
— Ты слышишь, детка? — внезапно загорелась она.— У нас будет гость. Пойди оденься, причеши волосы! Ты похожа на ведьму!
Но Агнеса не шелохнулась, и когда мать подошла к ней и попыталась ласково встряхнуть ее, девушка отстранилась и сквозь слезы стала просить, чтобы ее оставили в покое, иначе у нее разорвется сердце. Отчаявшись, ее мать начала накрывать стол и готовить чай. Она достала два или три блюда с холодными кушаньями и торт и поставила все это на стол. Уже для вчерашнего вечера, жаловалась она, у нее был припасен пакетик самого лучшего чая и кое-какие сладости, так как она надеялась, что молодые люди вернутся рано. Пусть хоть теперь это скромное угощение послужит в честь ожидаемого гостя. Еда со вчерашнего дня не испортилась.
Мы сидели, а вода в блестящем, редко употребляемом чайнике уже давно кипела, но никто не появлялся,— было еще рано. Почтенная дама начала проявлять нетерпение. Она сомневалась, придет ли в самом деле Рейнгольд. Я старался ее успокоить, и мы ждали опять довольно долго. Наконец это ей надоело, и она стала разливать чай. Мы выпили по чашке, немного поели и снова коротали время, рассеянно обмениваясь отдельными замечаниями, пока мое немногословие не довело утомленную женщину до дремоты. Теперь воцарилась глубокая тишина, и вскоре по тихому, равномерному дыханию, доносившемуся от печи, я понял, что и Агнеса забылась сном. А так как и я спал мало, глаза у меня тоже закрылись, и я уснул за компанию при свете лампочки, тускло освещавшей комнату.
Так мы дружно дремали, вероятно, с часок, когда нас вдруг разбудила полнозвучная, хотя и нежная музыка, и одновременно окно озарилось красным сиянием. Пораженная вдова поспешила к окну, и я за ней. На маленькой площади стояли перед пюпитрами восемь музыкантов, четыре мальчика высоко поднимали горящие факелы, а у входа на площадь шагали взад и вперед двое полицейских, поддерживая порядок среди быстро скоплявшихся слушателей. В помощь скрипачам Рейнгольд привлек еще исполнителей на валторне, гобое и флейте. Сам он сидел на складном табурете и играл на виолончели.
— Пресвятая Мария, что это? — воскликнула изумленная мать Агнесы.
— Зажгите свечи! — ответил я.— Это и есть господин Рейнгольд со своими друзьями. Он устроил серенаду для вашей дочери! Ради нее эта музыка, ей оказана такая честь перед всем светом и этим городом!
Я открыл одну из створок окна, а старая дама поспешила за подсвечниками и зажгла розовые свечи, которые теперь пришлись очень кстати. Адажио старинного итальянского композитора звучало великолепно, разносимое теплым дуновением первого весеннего ветерка.
— Детка,— зашептала мать девушке, которая начала прислушиваться,— у нас серенада, у нас серенада! Пойди выглянь-ка!
Впервые при мне она говорила со своей дочерью так радостно и с таким искренним воодушевлением — настолько велико было умиротворяющее действие музыки. Агнеса молча повернула бледное лицо к окну. Потом она медленно поднялась ж подошла ближе. Но, увидя в свете факелов множество лиц на улице и в окнах — всех соседей, она вмиг убежала на прежнее место, сложила руки на коленях и чуть склонила голову набок, чтобы не упустить ни звука прекрасной музыки. В таком положении она оставалась, пока не были исполнены три пьесы и музыка не окончилась мелодичным и веселым, почти хороводным пассажем. После этого исполнители собрались и молча ушли под громкие аплодисменты толпы на улице. Аккуратные ящики и футляры, в которых они уносили свои инструменты, также способствовали созданию у публики впечатления необычного и изысканного концерта. Медленно расходясь, люди с любопытством оглядывали удивительный дом, и мать Агнесы, стоявшая у окна, наслаждалась всем до последней минуты. Даже когда она наблюдала, как уносят пюпитры, ей казалось, что она видит самое торжественное и грандиозное в своей жизни зрелище.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293
— Она теперь боится сидеть у окна! — сказала мать.
Я подошел к Агнесе, желая поздороваться с ней и подать ей руку. Но она отвернулась и начала тихо плакать. Смешавшись, я отошел назад, к столу, а так как и я был морально ослаблен моими собственными приключениями, у меня тоже навернулись слезы. Это, в свою очередь, тронуло вдову, и она последовала нашему примеру, причем ее лицо исказилось, как у хнычущего ребенка. Это было весьма странное, неприятное зрелище, от которого у меня глаза сразу высохли. Но у бедной вдовы грозовой дождь тоже прошел быстро, как у детей, и только теперь она совсем другим голосом пригласила меня сесть. Потом она спросила, кто, собственно, тот незнакомец, который на рассвете проводил Агнесу домой. Не станет ли он распространять дальше злополучную историю?
— Ни в коем случае! — ответил я.— Это очень милый и почтенный человек.
И я с напускным равнодушием и необходимой осторожностью не преминул дать такую характеристику «боготворцу», а также его имущественному и общественному положению, какая должна была соответствовать его желаниям. Лишь при изображении тетки с ее страстью к покупкам, каковая лишала будущую жену племянника почти всякой возможности поместить в доме что бы то ни было, кроме самой себя, и что-либо там поставить, постлать или повесить, мой рассказ оживился, так как он забавлял меня самого.
— Кстати сказать,— закончил я,— господин Рейнгольд, с разрешения дам, этим же вечером нанесет им визит, чтобы исполнить долг приличия и осведомиться о здоровье барышни. А так как он знает, что я имею честь бывать в доме, он поручил мне испросить разрешение на приход, а затем представить его.
Это вежливое обращение отчасти вернуло матери Агнесы уверенность в себе.
— Ты слышишь, детка? — внезапно загорелась она.— У нас будет гость. Пойди оденься, причеши волосы! Ты похожа на ведьму!
Но Агнеса не шелохнулась, и когда мать подошла к ней и попыталась ласково встряхнуть ее, девушка отстранилась и сквозь слезы стала просить, чтобы ее оставили в покое, иначе у нее разорвется сердце. Отчаявшись, ее мать начала накрывать стол и готовить чай. Она достала два или три блюда с холодными кушаньями и торт и поставила все это на стол. Уже для вчерашнего вечера, жаловалась она, у нее был припасен пакетик самого лучшего чая и кое-какие сладости, так как она надеялась, что молодые люди вернутся рано. Пусть хоть теперь это скромное угощение послужит в честь ожидаемого гостя. Еда со вчерашнего дня не испортилась.
Мы сидели, а вода в блестящем, редко употребляемом чайнике уже давно кипела, но никто не появлялся,— было еще рано. Почтенная дама начала проявлять нетерпение. Она сомневалась, придет ли в самом деле Рейнгольд. Я старался ее успокоить, и мы ждали опять довольно долго. Наконец это ей надоело, и она стала разливать чай. Мы выпили по чашке, немного поели и снова коротали время, рассеянно обмениваясь отдельными замечаниями, пока мое немногословие не довело утомленную женщину до дремоты. Теперь воцарилась глубокая тишина, и вскоре по тихому, равномерному дыханию, доносившемуся от печи, я понял, что и Агнеса забылась сном. А так как и я спал мало, глаза у меня тоже закрылись, и я уснул за компанию при свете лампочки, тускло освещавшей комнату.
Так мы дружно дремали, вероятно, с часок, когда нас вдруг разбудила полнозвучная, хотя и нежная музыка, и одновременно окно озарилось красным сиянием. Пораженная вдова поспешила к окну, и я за ней. На маленькой площади стояли перед пюпитрами восемь музыкантов, четыре мальчика высоко поднимали горящие факелы, а у входа на площадь шагали взад и вперед двое полицейских, поддерживая порядок среди быстро скоплявшихся слушателей. В помощь скрипачам Рейнгольд привлек еще исполнителей на валторне, гобое и флейте. Сам он сидел на складном табурете и играл на виолончели.
— Пресвятая Мария, что это? — воскликнула изумленная мать Агнесы.
— Зажгите свечи! — ответил я.— Это и есть господин Рейнгольд со своими друзьями. Он устроил серенаду для вашей дочери! Ради нее эта музыка, ей оказана такая честь перед всем светом и этим городом!
Я открыл одну из створок окна, а старая дама поспешила за подсвечниками и зажгла розовые свечи, которые теперь пришлись очень кстати. Адажио старинного итальянского композитора звучало великолепно, разносимое теплым дуновением первого весеннего ветерка.
— Детка,— зашептала мать девушке, которая начала прислушиваться,— у нас серенада, у нас серенада! Пойди выглянь-ка!
Впервые при мне она говорила со своей дочерью так радостно и с таким искренним воодушевлением — настолько велико было умиротворяющее действие музыки. Агнеса молча повернула бледное лицо к окну. Потом она медленно поднялась ж подошла ближе. Но, увидя в свете факелов множество лиц на улице и в окнах — всех соседей, она вмиг убежала на прежнее место, сложила руки на коленях и чуть склонила голову набок, чтобы не упустить ни звука прекрасной музыки. В таком положении она оставалась, пока не были исполнены три пьесы и музыка не окончилась мелодичным и веселым, почти хороводным пассажем. После этого исполнители собрались и молча ушли под громкие аплодисменты толпы на улице. Аккуратные ящики и футляры, в которых они уносили свои инструменты, также способствовали созданию у публики впечатления необычного и изысканного концерта. Медленно расходясь, люди с любопытством оглядывали удивительный дом, и мать Агнесы, стоявшая у окна, наслаждалась всем до последней минуты. Даже когда она наблюдала, как уносят пюпитры, ей казалось, что она видит самое торжественное и грандиозное в своей жизни зрелище.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293