И намерена продолжить борьбу за наследство Ягеллонов в Венгрии. Мне легче было бы смириться с тем, что моя дочь и внук в плену у турок или татар, нежели с господством Габсбургов во всей Венгрии. Благодарю вас за усердие, пан каштелян, хотя вести и не были добрыми.
После смерти мужа, случившейся через две недели после рождения сына Яноша Сигизмунда, преданные властелину венгерские вельможи не покинули Изабеллу, однако согласно подписанному в Великом Варадине соглашению сын ее не наследовал королевского титула. Для Боны столь скорое вдовство дочери означало крах всех ее честолюбивых планов, а она так мечтала сохранить династию Ягеллонов в давнем королевстве Людвика, хотя бы по материнской линии. Королева умоляла Сигизмунда оказать военную помощь дочери, но он не хотел способствовать братоубийственной войне между сторонниками двух коронованных монархов. Однако война вспыхнула сама собой, ибо сторонники национального властелина огласили юного Яноша Сигизмунда королем, нового владыку признал и турецкий султан, двинув свои войска против Габсбургов.
О благоприятном, как казалось, повороте событий для Изабеллы в ее борьбе за трон Бону уведомил маршал Кмита, который всегда был горячим сторонником Яноша Заполни.
— Таким образом, светлейшая государыня, Сулейман выступил против Фердинанда, и то, чего не пожелал совершить наш король, делает сейчас султан. Он позаботится об Изабелле, но, конечно, займет и восточную часть Венгрии.
— Каковы последние вести с поля битвы?
— Дурные для Габсбурга. Он разбит при переправе турецких войск из Буды в Пешт. Но... неприятные и для королевы Изабеллы. Сулейман назначил наместником турецкого пашу, заменил кресты на храмах на полумесяцы, но что самое худшее — вопреки нашим предположениям...
— Что-нибудь с Изабеллой? — спросила она, чуть дыша.
— Да. Сулейман повелел ей покинуть столицу и страну. Соизволил пожаловать Яношу Сигизмунду... Семиградье,
— Это верные сведения? — спросила королева. — Помните, как долго мы обольщались надеждой, что чешский король не погиб под Могачем?
— Помню, — отвечал Кмита. — Но это известие точное. Бона задумалась.
— Король и сейчас уклонится от борьбы, — вздохнула она. — Кого вы видите, ваша милость, в качестве нашего союзника?
— У нас? Гамрат, он дипломат весьма искусный и, следует признать, умный политик. Да еще в Венгрии — варздинский епископ Мартинуцци, под опекой которого по воле покойного находится ныне королева Изабелла. Это скорее воин, нежели духовное лицо, он уже встал во главе всех противников Фердинанда. Наконец... Не отгадаете, ваше величество... Супруга султана Сулеймана — Роксолана, полонянка из Руси, первая жена его гарема. Он предан ей безгранично, полагаю, что при помощи Роксоланы для Изабеллы и ее сына мы можем совершить многое.
Неожиданно она рассмеялась.
— Триумвират не только на Вавеле, но и в Европе?
- Не совсем понимаю, ваше величество? - удивленно спросил Кмита.
- Если три женщины, две из Польши и одна русская полонянка, затеют что-нибудь, султану не устоять. Я пошлю кого-нибудь порасторопнее с письмом к Роксолане. Санта Мария! Никогда не думала, что доведется вести интригу при дворе Сулеймана Великолепного...
Кмита ушел. Королева, подойдя к окну, отворила его настежь. Как далеко от Вавеля до покоев, в которых в окружении рабынь на ярком ковре предается раздумьям Роксолана. Она питает к Изабелле приязнь... Почему? Потому что была захвачена ксгда-то в ясырь на Червонной Руси, по которой совсем недавно колесила она, Бона, великая княгиня Литовская. Отчего же Роксолане не по нраву пришелся король Фердинанд? Спросить об этом можно только разве у звезд, ибо с супругой Сулеймана Великолепного ей не встретиться никогда...
Бона подошла к столику, на котором лежала бесценная карта Европы, привезенная ею из Бари, и обвела пальцами границы Венгрии, потом Семиградья. Может ли она верить звездам, когда надобно действовать, причем незамедлительно; первое — это направить доверенного посланца к Роксолане. Но на каком языке следует написать письмо? На польском или белорусском, на котором она посылала все распоряжения в земли, удаленные далеко на восток страны? Надобно спросить о том Алифио, который мог бы быть ее секретным вестником ко двору султанши. Другое письмо следует послать Изабелле. Пусть не покидает пока Семиградья, пусть подождет. А что, если Фердинанду не удастся вытеснить турок из части Венгрии и овладеть Будой?
О да, действовать надобно, опираясь на Кмиту и Гам-рата, вопреки королю, который не решается принять чью-либо сторону. Нельзя покидать поле сражения только ради того, чтобы потомки не говорили о Сигизмунде Старом, буд-
то он передал ей бразды правления... Ей, королеве-воительнице.
В этот момент на пороге остановилась Анна, она пришла напомнить о своем скором отъезде к будущей свекрови. Боне хотелось попрощаться с нею поскорее, она уже сочиняла в уме письмо к супруге Сулеймана.
Осмелившись, Анна вдруг спросила: ведомо ли ей о последней сплетне, обсуждаемой всеми придворными? Государь будто бы решил наконец, в этом трудном, сорок третьем году, выполнить данное некогда Фердинанду обещание и выразил согласие на брак Августа с Елизаветой Австрийской.
Бона так побледнела, услышав эту весть, что испуганная камеристка даже попятилась.
— Ты лжешь! — крикнула королева. — Быть того не может!
— Сплетня сия оттого, что миниатюрный портрет принцессы уже тут, в замке...
— Портрет дочери Фердинанда, который огнял у Изабеллы ее наследство в Венгрии, а теперь хочет приобрести влияние и у нас, в Кракове?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185