ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
И ее обороны. Пан Зборовский и пан Ташицкий знают, как подстрекать шляхетскую братию. Только меня никто и ничто не заставит выслушивать их упреки и оскорбления! Ваши мысли неведомы мне, но я не желаю быть ко-
ролевой лишь по названию. И не позволю связать себе руки! Она встала и вышла, король не удерживал ее, он взглянул на Бону, потом на послание шляхты и через минуту, стиснув зубы, смял его в руках. Однако, немного подумав, развернул пергамент и снова склонился над ним...
Рокош продолжался уже несколько недель, хлеба были убраны крестьянами, а шляхта все продолжала забрасывать короля новыми постулатами.
Наконец выведенный из терпения король заявил, чтобы шляхта выбрала своих представителей и он готов принять их в королевском шатре, который повелел разбить на краю поля.
Сидя на возвышении в глубине шатра, во всем монаршем величии, он принял нескольких предводителей рокоша, не просил их подойти ближе, а сразу сообщил им все то, о чем думал бессонными ночами.
- С вами лишь, пан Зборовский и пан Ташицкий, говорить желаю, ибо от громких криков старые мои уши глохнут. Слышал я, что это вы, а не кто иной, виновники рокоша. Но, однако же, пану Ташицкому, как земскому судье, должно быть ведомо, что бунт противу монарха возбраняется законом. К счастью, знаю я, что возмущенные умы утихли, после того как пан Кмита сумел разъяснить им все, что было неясно или не отвечало разумению шляхты.
Ташицкий вышел немного вперед и начал:
- Всемилостивый государь! Ничто так не придает известность славным мужам в народе, как приязненное отношение к нижестоящим и допущение видимого с ними равенства. В том воевода Кмита не имеет себе равных. Ведомо нам, что Виснич готов принять как королей, так и шляхту. А ее, шляхты, особливо мелкой, всемилостивый государь, со времени присоединения Мазовии все больше становится. В этом множестве и есть ее сила.
Поскольку он приостановился на минуту, король произнес:
- Размыслил я все ваши просьбы без гнева и со вниманием. На будущих сеймах обещаю много разумных постулатов исполнить. Но на бунт, на рокош согласия никогда не дам! И еще скажу, а вы своим повторите: эти стражи прав и обычаев, видно, забыли, что королева Бона выкупает земли за свои собственные деньги, чего, правду сказать, не совершала ни одна прежняя королева, однако же ни одна такого приданого и таких ценностей в Польшу не привезла. Не отвечает также истине и то, будто она назначает на тех землях должностных лиц италийских и старост из чужеземцев. Вы хотите, чтобы мы верили не актам, не бумагам, а только вашему слову? Но как это может быть, коли оно так мало стоит? Вы дали рыцарское слово бороться с врагом, а меж тем посполитое рушение оборотили в рокош, в крикливый спор. Хотите завершить жатву?! Ну что ж, коли ваши крестьяне уже вспашку зяби начали. И еще одно скажу вам: помощь в подавлении этого бунта предлагали нам король Фердинанд Австрийский, и император, и даже Сулейман Великолепный. Мыслю, однако: негоже иметь таких посредников между нашим маестатом и вами, призывать на мятежных подданных ни врагов, ни чужеземцев я не намерен. Рассудите то, что я сказал, верю также, что воевода Кмита на все иные пункты точную, а быть может, и остроумную отповедь дать сумеет.
— Означает ли это, всемилостивый государь?.. — осмелился спросить Ташицкий.
— Я еще не закончил. Воевать с мятежниками не намерен, но и во главе такого ополченья также не встану и в поход на Валахию бунтовщиков не поведу. Пусть, как они этого хотят, возвращаются к своим нескошенным полям пшеницы. Завтра предам гласности все то, что ныне вам доверительно заявляю, - что шляхту распускаю и ни о чем ином не прошу, как только об одном: дабы по пути более ущерба не чинили и не ловили кур в поместьях и фольварках. И это все, что я намеревался сказать. Послезавтра выступаю в поход на Валахию. Верных и храбрых рыцарей беру с собой.
Только после этих слов он поднялся. Совсем седой, он держался прямо, и привычка к повелеванию делала его могучим. Поскольку в этот момент в близлежащем ксстеле ударили в колокол на "А&пиз Вы", никто из предводителей рокоша не посмел произнести ни слова. Быть может, вспомнился шляхтичам медный голос большого колокола, отлитого некогда из трофейных орудий? А быть может, вспомнили они и то, что именно этот государь бил прежде крестоносцев, одерживал победы над московитами и турками? Они постояли еще с минуту, а когда колокольный звон утих, склонили головы и вышли.
На этом рокош был закончен.
После "петушиной войны" долго ходили толки, на чьей стороне была справедливость. То, что шляхта выдвинула много верных требований, никто не отрицал. А то, что она не выступила в поход на Валахию, осуждал каждый честный и благородный рыцарь. Что касается королевы - здесь голоса разделились. Одни утверждали, что Ташицкий и Зборовский не без оснований осуждали многие ее действия, особенно неправильное воспитание непомерно изнеженного ею сына, другие — правда не так громко — вспоминали о хозяйственности этой женщины, о защите ею мелкой шляхты в Литве от магнатского суда и своеволия, о строительстве оборонных замков и крепостей. Но то, что у этой могучей женщины были воистину драконовы повадки - этого никто не отрицал. Да и сам король не стал бы перечить этому, ибо, как только ближайший сейм в Петрокове единодушно решил, что выкупленные королевой земли — собственность не семьи Ягеллонов, а государства, ее охватила такая ярость, какой он до сих пор никогда не видывал. Королева топала ногами, швыряла в него серебряные кубки, шахматные фигуры...
— Они отбирают то, что я с таким трудом приобрела за собственное золото, и вы не сказали:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185
ролевой лишь по названию. И не позволю связать себе руки! Она встала и вышла, король не удерживал ее, он взглянул на Бону, потом на послание шляхты и через минуту, стиснув зубы, смял его в руках. Однако, немного подумав, развернул пергамент и снова склонился над ним...
Рокош продолжался уже несколько недель, хлеба были убраны крестьянами, а шляхта все продолжала забрасывать короля новыми постулатами.
Наконец выведенный из терпения король заявил, чтобы шляхта выбрала своих представителей и он готов принять их в королевском шатре, который повелел разбить на краю поля.
Сидя на возвышении в глубине шатра, во всем монаршем величии, он принял нескольких предводителей рокоша, не просил их подойти ближе, а сразу сообщил им все то, о чем думал бессонными ночами.
- С вами лишь, пан Зборовский и пан Ташицкий, говорить желаю, ибо от громких криков старые мои уши глохнут. Слышал я, что это вы, а не кто иной, виновники рокоша. Но, однако же, пану Ташицкому, как земскому судье, должно быть ведомо, что бунт противу монарха возбраняется законом. К счастью, знаю я, что возмущенные умы утихли, после того как пан Кмита сумел разъяснить им все, что было неясно или не отвечало разумению шляхты.
Ташицкий вышел немного вперед и начал:
- Всемилостивый государь! Ничто так не придает известность славным мужам в народе, как приязненное отношение к нижестоящим и допущение видимого с ними равенства. В том воевода Кмита не имеет себе равных. Ведомо нам, что Виснич готов принять как королей, так и шляхту. А ее, шляхты, особливо мелкой, всемилостивый государь, со времени присоединения Мазовии все больше становится. В этом множестве и есть ее сила.
Поскольку он приостановился на минуту, король произнес:
- Размыслил я все ваши просьбы без гнева и со вниманием. На будущих сеймах обещаю много разумных постулатов исполнить. Но на бунт, на рокош согласия никогда не дам! И еще скажу, а вы своим повторите: эти стражи прав и обычаев, видно, забыли, что королева Бона выкупает земли за свои собственные деньги, чего, правду сказать, не совершала ни одна прежняя королева, однако же ни одна такого приданого и таких ценностей в Польшу не привезла. Не отвечает также истине и то, будто она назначает на тех землях должностных лиц италийских и старост из чужеземцев. Вы хотите, чтобы мы верили не актам, не бумагам, а только вашему слову? Но как это может быть, коли оно так мало стоит? Вы дали рыцарское слово бороться с врагом, а меж тем посполитое рушение оборотили в рокош, в крикливый спор. Хотите завершить жатву?! Ну что ж, коли ваши крестьяне уже вспашку зяби начали. И еще одно скажу вам: помощь в подавлении этого бунта предлагали нам король Фердинанд Австрийский, и император, и даже Сулейман Великолепный. Мыслю, однако: негоже иметь таких посредников между нашим маестатом и вами, призывать на мятежных подданных ни врагов, ни чужеземцев я не намерен. Рассудите то, что я сказал, верю также, что воевода Кмита на все иные пункты точную, а быть может, и остроумную отповедь дать сумеет.
— Означает ли это, всемилостивый государь?.. — осмелился спросить Ташицкий.
— Я еще не закончил. Воевать с мятежниками не намерен, но и во главе такого ополченья также не встану и в поход на Валахию бунтовщиков не поведу. Пусть, как они этого хотят, возвращаются к своим нескошенным полям пшеницы. Завтра предам гласности все то, что ныне вам доверительно заявляю, - что шляхту распускаю и ни о чем ином не прошу, как только об одном: дабы по пути более ущерба не чинили и не ловили кур в поместьях и фольварках. И это все, что я намеревался сказать. Послезавтра выступаю в поход на Валахию. Верных и храбрых рыцарей беру с собой.
Только после этих слов он поднялся. Совсем седой, он держался прямо, и привычка к повелеванию делала его могучим. Поскольку в этот момент в близлежащем ксстеле ударили в колокол на "А&пиз Вы", никто из предводителей рокоша не посмел произнести ни слова. Быть может, вспомнился шляхтичам медный голос большого колокола, отлитого некогда из трофейных орудий? А быть может, вспомнили они и то, что именно этот государь бил прежде крестоносцев, одерживал победы над московитами и турками? Они постояли еще с минуту, а когда колокольный звон утих, склонили головы и вышли.
На этом рокош был закончен.
После "петушиной войны" долго ходили толки, на чьей стороне была справедливость. То, что шляхта выдвинула много верных требований, никто не отрицал. А то, что она не выступила в поход на Валахию, осуждал каждый честный и благородный рыцарь. Что касается королевы - здесь голоса разделились. Одни утверждали, что Ташицкий и Зборовский не без оснований осуждали многие ее действия, особенно неправильное воспитание непомерно изнеженного ею сына, другие — правда не так громко — вспоминали о хозяйственности этой женщины, о защите ею мелкой шляхты в Литве от магнатского суда и своеволия, о строительстве оборонных замков и крепостей. Но то, что у этой могучей женщины были воистину драконовы повадки - этого никто не отрицал. Да и сам король не стал бы перечить этому, ибо, как только ближайший сейм в Петрокове единодушно решил, что выкупленные королевой земли — собственность не семьи Ягеллонов, а государства, ее охватила такая ярость, какой он до сих пор никогда не видывал. Королева топала ногами, швыряла в него серебряные кубки, шахматные фигуры...
— Они отбирают то, что я с таким трудом приобрела за собственное золото, и вы не сказали:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185