— Но...
— Но это еще не все, — прервал ее король. — Помните? Сразу же после избрания Августа сейм заявил, что такое беззаконие не должно больше повториться. Избрание — только после смерти предшественника и к тому же на сейме, куда может приехать любой человек благородного происхождения. Боже мой! Ведь меня еще выбирал сенат!
— А разве его решение не утверждалось палатой депутатов?
— Депутатской палатой, но не всей шляхтой... А теперь... После смерти Августа набежит толпа мелких людишек и, пререкаясь, выберет кого-то из многих депутатов. Всякое может быть... Опасное оружие дали вы шляхте в руки...
Она умолкла, собираясь с мыслями, готовясь отразить нападение. Так редко он вступал с ней в спор, так часто казнил молчанием.
— Санта Мадонна! - воскликнула она наконец. — Лесник, сажая дерево, не думает о том, что оно когда-то может придавить и его во время бури. Откуда мне было знать, чем грозит избрание Августа? Ведь и вы не предвидели, что ваших королей будут теперь выбирать по-другому.
— Вы сказали — ваших? — спросил он. — Будучи столько лет польской королевой? Диво дивное!
— Что ж. Я согласна — наших. Но в том, что вас так тревожит, я вижу и зерно надежды, шляхтичи из мазовецких поместий и имений терпеть не могут немцев. Никогда не выберут ни Гогенцоллерна, ни Габсбурга. Забавно, правда?
— Забавно? — повторил он удивленно.
Но она уже перестала хмуриться; думая о будущем, старалась найти выход.
— Подумать только, — рассмеялась она вдруг. — Несчастный Альбрехт Прусский! Ему никогда не быть польским королем, потому что он нападал на границы Мазовии. Его не выберут. Не выберут хотя бы и потому, что захотят уберечь нашу срединную Европу от немецких родственников императора. Скорее согласятся на француза, венгра или на польского гетмана. Выберут, к примеру, Тарновского. Он ведь, наверное, мечтает о короне?
— Гнусные сплетни завистников, — возмутился Сигизмунд.
— Может быть. Но только... О боже! О чем мы говорим? Династия не кончилась. Через год-два родится Ягеллон. Сын Августа.
— Если бы мне дожить до этого часа! Ни о чем другом не мечтаю. Ни о чем... Бог свидетель, — прошептал он. — И поэтому пора положить конец разлуке Елизаветы с законным супругом. Если вы и в самом деле хотите дождаться внука, перестаньте противиться моей воле. Пусть она как можно скорее едет в Вильну.
— Нет! — крикнула Бона, а через мгновенье сказала уже спокойнее. — Правда, медики говорят, что их стараниями здоровье ее поправилось. Может ехать, но Август должен принять все ваши условия. Литвины желают, чтобы он был великим князем. На это нельзя соглашаться.
— Да, — признал ее правоту Сигизмунд, — пока что я еще жив и правлю королевством.
Сигизмунд Август беспечно веселился в Вильне вместе со своим блестящим, веселым двором, единственным неприятным событием была встреча с императорскими послами, напомнившими ему, что супруга его не может оставаться дольше в замке на Вавеле, где вот уже год томится в одиночестве. Вскоре последовало и письмо от короля, в котором тот шел во многом на уступки, но требовал взамен, чтобы сын забрал к себе Елизавету и делил с нею стол и ложе.
Впервые со времени приезда в Литву Август в обоих этих случаях советовался с Радзивиллом Черным, с которым его связывала теперь все более крепнущая дружба. Радзивилл советовал поймать отца на слове, настаивать на титуле и незаметно забрать власть в Литве в свои руки. Он советовал не спорить с королем, пусть жена приезжает, Барбара все равно его любит и будет встречаться с ним тайно—в Радзивилловском дворце или в охотничьих замках, в здешних лесах их великое множество, скажем, в Рудникской пуще. Август сможет там встречаться с ней всю осень, а может быть, и зимой — поехать на охоту...
После этого разговора, о котором не должен был знать Рыжий, любивший сестру по-своему искренне и сильно, Довойна сообщил Барбаре, что король назначает ей тайное свидание в ближайшем охотничьем замке. Барбара, не помня себя от счастья, что снова увидит Августа и они два дня проведут вместе, приехала в замок, захватив с собой только преданную ей Богну, Черного и Довойну. Но только первая ночь напоминала те, что они проводили когда-то вместе, в Геранонах или во дворце у ее матери. Утром, смущенный, он должен был сказать ей правду.
— У стен виленского замка есть уши, —начал он. — Поэтому я решил объясниться с вами тут. Не откажитесь только выслушать и понять...
Она испугалась.
— Мне страшно. Это дурное начало.
— Зло это только мнимое. Я выиграл сражение и уже на будущий год буду править в Литве как шапш сшх.
Барбара облегченно вздохнула.
— Но король поставил мне одно условие — в Нижнем замке я должен поселиться не один. С супругой.
— Как это? — она испугалась, побледнела. — С Елизаветой?
— Не забудьте, что она племянница императора. Италийское наследство моей матери в руках Габсбургов. За жену мою хлопочет Вена, послов шлет. Я не могу от нее так просто отказаться.
— Не зря меня брат мой предупреждал, — с горечью сказала Барбара.—"Будешь игрушкой в королевских руках. Игрушкой — и только".
— Но кузен ваш, Черный Радзивилл, умнее, — возразил Август. — Он принимает жизнь такой, какая она есть. Советует согласиться на все, лишь бы получить власть.
— А я? — спросила она шепотом. — Это значит, что я?.. Он порывисто прижал ее к себе, целуя глаза и губы.
— Это ничего не значит. Я выполню волю короля, своего отца, пусть Елизавета живет в замке. А с вами мы будем встречаться и здесь, и в Вильне, так часто, как вы согласитесь...
— Мое согласие... Оно значит так же мало, как я сама, — отвечала Барбара с горечью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185