Раза два вставала, ходила за чем на кухню и к себе, возвращалась и снова сидила.
И вдруг неожиданно бросила:
- Она любила тебя?
- Кто?
- Вера.
- Да ... Не знаю ... Нет ...
Прошло часа полтора. Мирон не вставал. Раза два закурил, но не говорил ни слова. Маруся, не отрываясь, смотрела в огонь лампы.
Слышно было мьягки удары ветра в окно, словно большая птица рыхлыми грудью налетала на него и одлитала.
- Может, и Даша не придет? - Вдруг произнесла Маруся. Мирон не сразу ответил. Потом коротко бросил:
- Придет, - словно догнал Марусино вопрос, заглянул в лицо ему и узнал.
Даша не шла.
Ветер иногда визжал, как замерзший пес за дверью. Потрескивала лампа. По углам неподвижно бросались тени. Грусть смерти затаился в них.
Вдруг раздался звонок.
И Мирон и Маруся оба вскочили и бросились в переднюю Даша.
Быстро пришла в дом, запахи морозным воздухом, свежая, с похмуренимы бровима, с подвижными ноздрями.
- Застрилилась ... - Коротко бросила, снимая шляпу.
- Умерла? - Глухо спросил Мирон, принимая шляпу у нее из рук.
- В висок.
Даша стянула с себя пальто и отбросила на диван.
- Оставили записку. Приближно так:
"Раздвинула покровы и увидела себя, свою срамное, мерзость и ненадобностью. Более также врать себе не могу, жить противно, помираю ... "
То о честности с собой и про тебя, и забыла. Нарочно это место хотела запамьятать целым. И как раз забыла. Всю дорогу вспоминала и ...
- Очень тоскуют? - Тихо спросила Маруся.
- Да ... Себ-то, потрясенные все. Семена Васильевича привезли пьяном. Но протрезвился. Екатерина Андриевна обезумила, клянет тебя, Мирон, то, грозит донести, разоблачить. Тяжело. Сергей потерял сознание ... Без меня ... Фу, устала я!
Она села и поправила волосы.
- На меня все набросились ... кроме Сергея. Но разговор короткий была. Жаль Веры, но когда это был единственный выход, то ... хорошо сделала. Впрочем, кажется, говорю глупости ... А вы заждались?
- Да-а, - глубоко вздохнул Мирон, словно просыпаясь, и трудно заходил по комнате.
- Я сразу, как только она вошла, заметила это в ней, - произнесла Маруся .- Или обезумела, или с собой покончит задумала ... В такую минуту и сам не знаешь, что тебе говорят, что делаешь ... Может и правда, лучше сделала ... Смогла хоть и за то спасибо ... Чай пить? - Резко и хмуро закончила она.
- Не знаю ... - Устало, рассеянно сказала Даша.
- Пидогрию все же ...
Маруся вышла.
Мирон подошел к Дары, тихо обнял ее.
- С трупов нашу жизнь родится? - Негромко сказал. И в углах губ и глазах не то насмешливо, не тo печальная выступила улыбка.
Даша поглядела на него, вдумалась и так же негромко, немного задумчиво ответила:
- Не мы их сделали ...
И моментально встрепенулась, встала, тряхнула головой.
- А если бы мы? ... Что же? Сильное живет, слабое погибает. Мертвых не воскресить. А некоторых и воскрешать не надо ... Э, чего там! Вот смотрела я на них. И горе их какое ... трухлявое. Жаловать их даже как-то серьезно нельзя. Совсем не то, что у Тараса. Там горе. Здесь же ... Чужие они сами себе. Сергея только жаль, очень ... Да и то через инче .... Э, полно! Труппы? пусть трупы! С трупов выходит жизни? Все равно, пусть откуда хочет выходит, чтобы жизнь! Жить хочу! Жить, Мирон, делать, творить и руйнувать Правда? Только. Трупов не воскресит. Помогай живущим. Целуй! На трупах целуй! Крепко, радостно!
Мирон посмотри на нее, радостно вспыхнул и крепко страстно обнял.
- I яко Мога быстрее Поедем отсюда. Так? - Чуть отклонилась. - Яко Мога быстрее! Новые места, новые люди, все новое. К черту старое! Только. Работать и жить! А теперь целуй! Целуй, мой ясный и, целуй бешено, неистово, назло всем трупам, всему гнилому, лживому, старчески. Целуй!
-----
Санкт-Петербург 2001г.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65