.. Ха-ха-ха! Да они же в маска, говорите, были?
Даша не сводила с него глаз, странных, взволнованных, мьягких.
- Фигурой похож.
- Фигурой? Ну, это еще не так страшно ... И больше ничем?
- Вы что, боитесь?
- А уж-ж! Вот, можете себе! Великая радость на виселицу идти. Не имею ниякисенькои охоты.
- Когда это не вы были, так чего же вам?
- Ну, это ... знаете ... Но, послушайте: вы, кажется действительно думаете, что это я был? Ха-ха-ха! Вот это мне подо-о-баеться! ...
И Мирон весело развел руками.
- Это интересно-а-во! Ну а вы, Тарас, все же, то ... берите вашего шляпу и идем. И чего смотрите на меня как на привидение ли, действительно, как на экспроприатора? А? Идите одевайтесь, идем.
Тарас машинально повернулся и пошел в свою комнату. Мирон с улыбкой в глазах оглядывался вокруг.
Потом будто вспомнил что-то, крикнул "ага!" И быстро полез в карман. Вынул какое-то письмо и с учтивой улыбкой подал его Даре.
- Хорошо, что вспомнил. Прочитайте.
Даша развернула письмо и начала читать:
"Ты напрасно, Роня, ходишь, Понапрасну ножки бьеш. Не ходи и дурака тут не строй. С Миня смиются уже за тебя, а если хочешь чтобы поверила тебе, возьми, свою Даша и Веру, приходи с ними сюда, поклонись мне в ножки перед всеми, поцелуй в руку меня и моего гостя, вот тогда видеть, что уважаешь. А дамы твои да станцуют с нашими гостями И меня попросят. И пущай с кавалерами приходят. А без них и не лезь, потому выгоню. Мария Купченко.
Даша, нахмурив брови, вернула письмо Мирону.
- Она, видимо, в пьяном состоянии писала это? - Почти равнодушно произнесла.
- Возможно. И не одна, но коллективно. Но, несмотря на это, предложение ее принимаете? Вы когда хотели ...
Даша поглядела на него.
- Вам очень хочется, чтобы я обидела сестру?
- Чем?
- Тем, что пойду. Я этого не хочу ...
- Какие вы деликатные!
Мирон неловко засмеялся и спрятал письмо.
Даша задумалась, словно сразу забыла о письме и мрачно розглажувала морщины скатерти на столе. Высокие молодые грудь ее поднимались и опускались. Она, видно, была чем-взволнована.
- Мирон! Это вы сделали экспроприацию? - Вдруг тихо, быстро спросила она и посмотрела на его кроткими, довирчивимы, странными глазами. - Вы? Так?
Мирон удивленно поднял брови.
- Да что вы! Бог с вами!
- Мирон, скажите мне!
Мирон вдруг покраснел весь. Глаза злобно потемнели. Он также понизил голос.
- Да вы что? Наивность притворяется ли меня за наивного считаете? Что вы действительно? Хотите доискаться, кто вырвал у вас тисячку? В полицию обращайтесь!
Даша побледнела и молча смотрела на него. И вдруг приложила руку к щеке и с каким полным горя страхом, словно только сейчас заметив, тихо, почти бессознательно сказала:
- Ох, как же вы меня ненавидите! Как ненавидите!
Мирон быстро взглянул на нее, крякнул, тревожно зашевелился и решительно тряхнул головой, словно, выбрасывал из нее нечто лишнее.
- Вы быстро там, Тарас? - Громко крикнул он.
- Сейчас ... Сейчас ... Ищу ... - Послышалось из комнаты Тараса.
Даша отняла руку и, словно от боли хмуря брови, глухо и твердо сказала:
- Скажите, вы очень меня ненавидите?
Мирон еще больше нахмурился, тревожно помняв шляпу и ничего не сказал.
- Скажите, мне теперь очень хочется это знать ... Мирон!
Мирон посмотрел на нее, улыбнулся и нетерпеливо повернулся к Тарасовой комнаты.
- Да скорей, Тарас! Какого черта там?
- Вы не хотите мне ответ? - Тихо бросила Даша, закусив губу и тяжело дыша.
- Нет!
- Почему?
- Потому что не хочу.
- Почему же не хотите?
Мирон круто, злобно оглянулся к ней.
- Да что вы, право! - Вспыхнул он. - Что вам нужно от меня? Что вам от моей ненависти или любви? Что за разговор такой? Скажи ей, ты сделал ... Да что вы! Что за забавная наивность? С какой стати начну с вами открыто быть, хоть я сделал? Ненависть? Какая ненависть? За что? Что вы мне? Идите к Кисельських о чувствах говорить, мне же оставьте в покое. Или этой удочкой хотите выловить свою тысячу? Жаль, правда? Бедные! Ничего, мужички снесут еще яичко, "не простое, а золотое" ... Да и полиция позаботится.
Даша закрыла лицо руками, словно защищая его от злых, шипячих слов Потом отняла руки и бледная, с дрожащими от муки губами, тихо сказала:
- Ох, как вы больно мне делаете! Ох, как больно!
И понемногу покачала головой, как делают это от нестерпимой боли.
Мирон замолчал, побледнел, быстро шагнул к ней и вдруг сразу остановился.
- Э, да лучше! Все равно! Прощайте!
И круто повернувшись, поспешно, словно убегая, пошел в прихожую. Даша тихо, медленно пустились на стул и бессильно оперлась всем телом на его спинку.
В это время выбежал Тарас.
- Уже ... Иду! Шапку искал ... Под кроватью ...
Он на бегу надевал фуражку и не заметил Даша.
На улице некоторое время шли молча. Мирон был облачный, Тарас же озабоченно, робко заглядывал ему в глаза и ежился от холода.
- Вы - дурак! - Вдруг резко сказал Мирон, возвращаясь к Тарасу.
Тот не обиделся, только удивился.
- Понимаете? Чего смотрели на меня так? Что тут страшного, если бы вы даже нисколько не сомневались, что это я был? Что одну из многих тысяч вырвал у вора? Дурак вы! Смотри как баран на новые ворота. Может, еще трепали языком что нибудь о нашем разговоре? Так?
- Нет, я никому ничего не говорил.
- То-же-то. Еще такой бы глупости не становилось. Сделал я. У меня достаточно пьятьсот рублей, которые сейчас вам дам. Вторые пьятьсот помишникы взяли. Я бы вам их не отдал, если бы не знал, что Оля не возьмет от меня. Кроме того, я, наверно, быстро уеду отсюда.
Тарас то пробормотал.
- Молчите. Слушайте. Поэтому я их вам даю. Вы так сделайте: положите их в сберегательную кассу, временно жить, как ранище. Или дали вы вашим пьятьнадцять рублей?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65