Возможно, что и не слышала ничего.
- Зачем же мы боремся с ними, как так? -Тарас приложил руку ко лбу.
- Зачем боремся? Потому что это - Процесс, Рух, потому, что в движении Бог, движение же есть - борьба. Мы движемся двигаемся дальше в глубину, процесса. Вот почему всякое тяготения к низинных зверских инстинктив вызывает чувство брезгливости ... Это поход назад, ниже ... - Хм! Этим вы также объясняете отвращение некоторых людей ... к половой жизни, например?
- Безусловно! - С той же тихой убежденности покачал головой Сергей. - Организации с более тонким духовной жизнью не выносят грубого, низменного Они, как некоторые растения ...
Но Тарас не слушал: достал книжку и быстро записал: "Непременно вспомнить Сергей: потому отвращение к половому, что очень духовный. Разговор с Даро, когда подслушивал Также самогипноза.
Даша искоса следила за ним. А Сергей ходил и говорил:
- Наивный объяснения. Атеистов нет среди нормальных людей, как нет людей которые стремились бы вводить в организм яд взамен здоровой пищи. Совесть не выдумка, но внутренний инстинкт религии Обовьязок - совесть.
- "Так надо, - засмеялся вдруг хриплым злым смехом Тарас и встал .- Аграфена также говорит что так надо, а если скажу" не надо, "и вся ваша религия куда денется? Ох, везде это ...Прощайте!
И в тот же день снова исчез, не зьявляючись в Кисельських кильки день. Его видели изредка на улице. Вера встретила возле университета. Стоял, подняв голову, и рассматривал дом со своей, странной улыбкой. То быстро записывал. Увидев Веру, побледнел весь, смутился, не поклонился даже и побежал в сторону.
Несколько раз его видели возле окон магазинов все с теми же ужасно-блескучимы, словно насвижо-полякованимы глазами и странной, саркастической улыбкой, от которой становилось жутко.
В своих он зьявлявся за это время всего раза два. Оля, которая начала почему ходить в Дары, рассказывала, что в каждую свою появление Тарас пугал всех. Ранище он бывал и мрачный, и раздраженный, и брутальный, но видно было, что это от болезни и тяжелых обстоятельств, но теперь никто не знал просто, что и думать. С матиррю в оскорбительном тоне говорит о Боге, смеется, ругается; отца уверяет, что тому необходимо загипнотизуватись христианских добродетелями, тогда у него не станет паралича. К ней, к Оле, оба раза цеплялся и предлагал усипить и внуши ей, что есть и пить ничего не надо, что главное - дух, а потому и всякое телесное гадость легко можно будет сделать, а в последний свой приход вдруг заявил, что еще немного, что скоро дойдет мысль до чувства и все и будет хорошо. И деньги, и здоровье будут. Хотя на все расспросы о здоровье смеется и уверяет, что с ума или, как сам выражается, "с души" еще не сошел Очень странно!
И Оля быстро утирала глаза, которые наполнялись слезами.
Между тем подготовка к забастовке шла то беспорядочно, небрежно, нервно. Наталья, начала снова заходить Пошли, рассказывала, что все идет так, как будто взяли на себя скучный, ненужный обязанность. Збиралися деньги, но никто не знал, у кого касса. Выпускались прокламации, и ни один агитатор не видел их. Иона никто не может поймать, гоняет где по своему репортерских материалом к газете. Рисецький поехал к себе в имение приобретать свидетельство благонадежности, чтобы поступить в университет. Между тем, как говорит Вера, достаточно начальству взглянуть на Рисецького, чтобы убедиться в его полной благонадежности во всех смыслах. Беспорядки, неискренность, инертность! Утверждают о возрождении, а сами мертвецы; гальванизують себя этими фразами о возрождении. Вера суетится, бегает, глаза горят, но все без толку. Кто-то делает, то это Коля, Женя, несколько агитаторов из рабочих и ... обстоятельства. Она, Наталья бросилась было помогать, но теперь видит, что гораздо лучше отойти и не добавлять беспорядок. До того, еще и Даша решительно отказалась принять участие в деле, и многие рабочие неопределенные в необходимости забастовки. Кит задается и прикидывается генерала. Это раздражает и лютить.Одним словом, чувствуется нечто искусственное, ненормальное насилие какое.
Мирон слушал молча, разглядывал Наталью и неожиданно брал за руку. Наталья сразу же умолкала, словно мысли ее натыкались на стену. Затем быстро вырывали руку и говорила дальше. И снова Мирон слушал, потом, улыбаясь, принимал руку, сильно сжимал ее, Наталья снова делалась бледной и замолкала.
- Бросьте, Мирон, - глухо сказала она однажды, несмотря на его.
- Почему?
- Сами знаете. Вы слишком заразны. А то я никогда больше не приду к вам. - Разве?
- Увидите.
Мирон все же не "бросал", но она снова приходила. Иногда приводила его к себе и пела йoму Он лежал на диване, курил и с той же улыбкой смотрел на ее полную, раздвоенную спину. Когда же подсаживались к нему, сильно занимал , притягивал к себе и шептал бесстыжие, страстные слова. Наталья молча видиралась, глаза становились бессильными, на бледных щеках выступал румьянець. основном ничего не говорили, будто условились вести игру молча.
Иногда Мирон вдруг вставал, одевался и шел, не говоря ни слова. Наталья ищущим, спрашивая взглядом провожали его. Но, как всегда, ничего не говорила Об Даша также никогда не забалакувала, особенно после того, как однажды Мирон сухо и резко сказал, что ему разговоры о ней надоели и он находит их лишними.
В забастовке Мирон не принимал участия, но часто ходил в Федора. Были еще одни воскресные собрания, но они не удались, потому что все были заняты забастовкой, а кроме того решили НЕ збиратись, пока не выяснится вопрос на заводе.
Вопрос быстро выяснилось: общество неожиданно прикрылась завод.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65