- Ты очень волнуешься ...
- Да, волнуюсь. Разве ж ... Ну, конечно, волнуюсь, что же тут удивительного, я не понимаю.
- Разве я говорю, что это странно? Вполне понятно.
- Что понятно?
Сергей вовсе был удивлен.
- Слушай, Даро, я не понимаю тебя. Понятно, что ... есть причина для твоего волнения. Этот ... человек достаточно надоел всем и ... Кроме того, он является просто вреден. Ничего нет удивительного, что тебя это волнует ...
- К чему эти внимания?
- А, Дарусю, ну я сказал так. Может ноздри твои посмотрел ...
- Ноздри мои здесь ни при чем!
Сергей замолчал и грустно смотрел себе под ноги.
- Изменилась ты изменилась ...
Он снова помолчал.
- Даро! ... Я приду к тебе ...
Даша загорелась.
- Сергей! когда ты еще ... Я тебе сказала: нет. Этого больше у нас не будет, слышишь? Я жертуваты твоим здоровья не хочу! Не могу, не имею права, стыдно, и противно. И к тому ...Ну все. Более не надо об этом говорить. Довольно!
В Тарасовой комнате что-то упало. Оба вернули туда головы и начали слушать.
- Фу, как это неприятно! - Встал Сергей - Он все слышал, мог бы предупредить. Пойдем.
И быстро ушел из гостиной.
Даша нахмурилась и медленно двинулась к Тарасовой комнаты.
Тарас стоял и явно ждал ее. Как только она появилась на пороге, он сейчас же громко, четко и злобно заговорил:
- Да, я все слышал! И я - подлец, я сам знаю. Тем больший подлец, что еще сначала хотел встать и закрыть дверь ... Но не встал и не закрыл. И все, о чем вы говорили, слышал. Все. И как вы играли и ... все. Вот.
Он страшно волновался.
Даша сначала остановилась, потом подошла к нему, ласково взяла за руку и подвела к постели.
- Сядьте и успокойтесь, Тарас. Чего уж там, - слышали, так слышали.
- Но я же мог бы не слышать! Я мог дверь закрыть ...
Он словно проглотил то.
- А вы не закрыли. Вот и все. В любом случае волноваться так нечего. Почему лампы не зажигайте? Все думаете? Да успокойтесь, дорогой, не надо ... Случается ... Тай не знали, о чем мы будем разговаривать.
- Да, я поэтому сначала и не закрыл ... Я так устал .... Потом хотел, если ... И не закрыл. Думал, что вам неприятно будет, что я слышал. Думал, пойдете и не знать вовсе ... И пал фуражка, на пол ... И стук. Но я-подлец.
Даша засмеялась.
- Ну, вы, конечно, сейчас же должны распять себя. Вы же - фанатик. Я вам говорила, что у вас губы фанатика. Ну, тогда. Садитесь, успокойтесь, зажгут лампа, читайте что нибудь и не думайте об этом. "Это неважно," как говорит ... наш знакомый, почему вы так быстро пришли
от ваших? Да садитесь же ...
- Нет, Даро Михайловна, я не сяду. Я не могу ... Позвольте мне ... Однако, когда вы хотите, я сяду. Я могу ... Ну вот.
- Чудной вы. Но не садитесь, если не охота. Я только так. Почему так быстро от своих пошли?
Тарас вдруг сорвался с места, забегал по комнате и потом сразу остановился перед Даро.
- Даро! У меня есть большая просьба к вам. Голос ему был хриплый, поднят.
- А, опять горит! - Злистно взял себя за голову.
- Что горит?
- Мозг. Мозг проклят. Но плевал я. Это все равно. Я хочу вас просить. Я только что был у своих. Это страх один. Я больше не могу! Я больше не могу! .. Хорошо, я вам розскажу.
- Только не волнуйтесь так ... Садитесь, спокойно розскажить все как следует.
Даша сама села на кровать и повела рукой рядом с собой. Но Тарас не обратил внимания.
- Спокойно! ... Ха! Нет, я спокойно не могу ... Эх, если бы вы знали. Но, действительно, оставим этот тон. Это все того, что мой мозг ... Я буду спокийнище. Да, надо спокойно ... Вот в чем дело. Мне нужны деньги, много денег. Если я не получу денег, Оля пойдет в содержанка или проституткы. Да, да! Ее выгнал хозяин из мастерской за то, что она не хочет идти к нему в любовницы. Брат свирепствует. Мать преследует ее за атеизм. Только что была сцена. Я чуть ножом не ударил брата. Он хотел, чтобы она после ужина перекрестилась. Она не хотела. Отца они едят за то, что он парализований и не зарабатывает. Едят картошку, спят в одной комнате, все пятеро ... И вы представьте себе: такой ужас, грязь, вонь, теснота, а последние копейки идут на лампады, свечи ... Боже мой, я не понимаю ... И вместе с тем, вместе с тем, слушайте, мать ведет переговоры с этим Салдиевим, хозяином мастерской, торгуется за Олю, хочет сто, он не згожуеться. Какой-то кошмар ... Оля бьеться, как в чаду. Меня просит. Но что я, мерзкий, гнилой, что могу я для нее, бедной моей, сделать, что? ...И опять же: отца необходимо считать, и он сможет делает мать с пеной на устах ни на какие лечения не згожуеться: нельзя, мол, ломать волю божью: он наказал отца за нечестие, и надо терпеть. Себ-то, говорю я вам, какой страшный чад, хаос, одурели все от голода, отчаяния, злобы. Господи, если б я мог вырвать сердце и накормить их, я бы ... А, да что там говорить! А я гнилой, я не могу на ногах держаться иногда ... Нельзя ликуваться! Ну? Вы видели такое безумие? Это безумие, бешенство. Нет, я не могу больше. Мне все равно, я должна найти выход. Скажите, Даро, Семен Васильевич может одолжить мне рублей триста?
Даша сидела, наклонив голову. Тарас часто дышал, но смотрел на нее решительно, с ожиданием.
- Вам непременно триста? - Тихо спросила она.
- Да! Себ-то, сколько даст, все равно, я випрохуватиму по копейке. Я не мог, не хотел просить, но теперь ... Я не могу Олю так ... А тут еще с ней эта сволочь, этот Мирон он ее, кажется, уговаривает идти в проституткы ... О, пусть только! ...
- Да что вы! - Быстро подняла голову Даша.
- Кажется. Она не говорит, но видно, что не без его влияния.
- Нет, этого не может быть! - Решительно сказала Даша. - Не может! Нет, нет! ... Это вы ... Но это потом ... Сейчас ... Признаете что: подождите здесь, я пойду ... Но, нет. Идите сначала к Семену Васильевичу. Когда невдасться, тогда надо будет иначе .
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65