С началом войны, по слухам, тут и там начали постреливать в новоземельцев. Юри решил, что скоро наведут порядок, но до этого лучше, когда стемнеет, быть подальше от дома, не то дурак какой-нибудь, чего доброго, вздумает налить, еще ребенка напугает.
Значит, теперь они пришли искать Юри.
От удара ногой наружная дверь распахнулась настежь, тяжелые шаги прогрохотали по крыльцу и в передней. С треском рванули дверь в комнату, и возникший в проеме мужчина, лица которого Вийю в сумерках не разглядела, рявкнул:
— Ну, новоземелец, выметывайся. Пойдем землю отмерять!
В следующий миг комнату заполнили мужики. Все в высоких сапогах и с ружьями за плечами. Один из них грубо оттолкнул Вийю от двери, будто она стул какой, и ввалился в заднюю комнату. Вийю показалось, что этот мужчина очень походил на ванатоаского Ильмара, но она почему-то видела все довольно смутно, мужчины с каждым мгновением словно бы утаптывали сапогами сгущавшиеся сумерки, так что невозможно было кого-то узнать.
Мужчина тут же вышел из задней комнаты.
— Вот, сволочь, удрал! — рявкнул он голосом румбаского Юриааду.
Другие не обратили внимания на его слова» Они разбрелись по передней и кухне, беспокойно шарили повсюду, с грохотом опрокидывали стулья и скамейки, открывали окна и заглядывали во двор, кто-то распахнул дверцы кухонного шкафа и все, что стояло на полках, со звоном вывалил на пол. Загремели упавшие с плиты кастрюли, грохот этот все не стихал, кто-то еще и на полу топтал их ногами, потому они так долго продолжали грохотать. Заскрипела на своих прогоревших петлях дверца |Н:' плиты — уже не под плитой ли они искали? Кто-то растаптывал упавшие на пол тарелки, скользкие фаянсовые осколки жутко хрустели. Вийю и представить себе не могла, что в их скудном хозяйстве столько "^ вещей, которые можно сдвинуть, перевернуть и сбросить на пол. Они всегда жили бедно, просто невероятно, что накопилось такое количество барахла, которое можно было бить.
Юриааду подошел, схватил Вийю за плечо и тряхнул.
— Где хозяин? — потребовал он.— Говори добром, в какую нору он забился!
— Молчи не молчи, все одно не поможет! — усмехнулся кто-то над ухом Вийю.- Поди, не птица, куда он от нас денется!
Двое мужчин вышли из дома, Вийю видела в проеме двери их раскачивающиеся черные фигуры. Вскоре со стороны хлева донесся стук и треск. Краснуха беспокойно замычала, на насесте встревоженно закудахтали вспугнутые куры. Только бы не покалечили корову! Вийю почему-то показалось, что мужики могут отодрать от ворот хлева доски и пошвырять их в стойло Краснухи, и корова ржавыми гвоздями раздерет себе вымя.
Кто-то протиснулся мимо Вийю в заднюю комнату. Со стуком вытаскивали ящики комода, вываливали содержимое на пол и кидали ящики в угол. Вийю не могла понять, что они ищут. Что могло таиться в их лачуге? Сваленное в кучу белье белело в густых сумерках. Вдруг донесся звон стекла. Теперь на глаза им попалось помутневшее от времени зеркало на комоде! Вийю поняла, что зеркало разбили высокой зеленой вазой, которая стояла перед ним.
Она вдруг пришла в себя. Ей представилось, что белые игольчатые осколки зеркала и зеленые стеклянные чешуйки от вазы брызнут через всю комнату и посыплются в кроватку ребенка, попадут ему в глаза и в рот, рассекут сыну щечки...
Выставив вперед руки, она бросилась в заднюю комнату и закричала:
— Прекратите! Сейчас же прекратите!
Стекла бить перестали. Два черных сапога, ступая по разбросанному белью, отошли от комода. Маленький бревенчатый домик, казалось, трясся в лихорадке. Пришельцы были охвачены яростью ломать и рушить, никто не тратил лишних слов, каждый сосредоточенно крушил и находил все новые предметы, к чему приложить руки. Вещи в этом доме вдруг обрели в глазах мужиков душу, эту непокорную, упрямую душу следовало во что бы то ни стало повергнуть наземь, скрутить, растоптать. Пока еще что-то было не разбито и сохраняло свой облик, это нужно было уничтожить, им просто необходимо было силой и яростью самоутверждаться, одно лишь это приносило удовлетворение.
До звона разбиваемого стекла Вийю стояла в безмолвном оцепенении. Это как бы поддерживало некое равновесие: я знала, что они придут, и они пришли. Возможно, ее спокойствие подкреплялось радостным сознанием, что предусмотрительный Юри все-таки провел разъяренных мужиков и находился сейчас в безопасности. За себя и за ребенка Вийю, собственно, страха не испытывала. То, что сейчас происходит,— это мужское дело, женщин и детей сюда не вмешивают. Ей казалось, что все это напоминает деревенские драки, которые время от времени случались и раньше — то ли, просто так, утверждая собственную честь и гордость. Грубая, но все-таки игра, мужская игра, вроде весенних схваток сох.ггых.
Из передней комнаты донеслось странное. Кто-то извлекал звуки из Юриной трубы, которая висела на гвозде около шкафа. Играть этот человек, конечно, не умел, дул просто так. Наконец ему надоело, он швырнул трубу на пол и двинул ее прикладом. Медь отозвалась глухим жалобным стоном. Вийю будто кольнуло. Почему они это сделали? Юри ведь очень огорчится из-за того, что помяли его трубу?
В это время послышался негромкий всхлип. Маленький Рейн, конечно, давно уже проснулся, и пятилетнему человечку не хватило мужества, чтобы побороть испуг. Для ребенка все было непонятно, будто кошмарный сон. Может, он всхлипывал уже некоторое время, пытаясь привлечь внимание матери. Вийю бросилась к кроватке успокаивать сына.
Когда ребенок перестал всхлипывать и Вийю выпрямилась над кроватью, она почувствовала, что кто-то, почти касаясь, стоит у нее за спиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154