Значит, ты должен бы вспомнить, как однажды субботним вечером, войдя в горницу, мы нашли маму лежащей ничком на кровати. Она подняла голову, лицо было мокрое от слез. Посмотрела, словно не узнавая нас, и закричала: «Чего сюда лезете, делать вам нечего!..» Мы
с тобой, пятясь, вышли из горницы, и ты сказал: «А я знаю, почему мама плачет...»
Зимой до нашего дома дошло второе письмо Людвикаса. Из Испании. Написанное в деревушке Санта- Мария. Когда ты однажды пришел из школы, мама взяла твои учебники, перелистала. Потом попросила:
— Сними-ка, Каролис, с чердака книги Людвикаса.
Книг Людвикаса было не так уж много — один сундучок. Я внес его и спросил:
— Куда деть, мама?
— Поставь в сенях.
Она даже не посмотрела в ту сторону; сундучок с книгами стоял в сенях добрую неделю. Когда ты хотел открыть его, мать прикрикнула, велела отойти и не совать рук куда не надо.
В тот день отец уехал на мельницу, ты был в школе, поджимал крепкий февральский мороз, ледяной ветерок мел снег, пронизывая дощатые стены дровяного сарая. Я осторожно тюкал топором кленовый чурбачок — треснула вязка саней, надо было вытесать новую. Запах у желтоватой древесины был точь-в-точь как у женских волос. Я думал о девушке, жившей в самом конце деревни; о ней знали и родители, но мать не одобряла. Думал про себя, если и дальше будет так, скажу, что уйду из дому. Погляжу, что тогда мать запоет. А если что, и уйду, пускай выплачивает долю деньгами, не пропаду. Так и скажу матери.
Я даже присел, когда мать окликнула меня.
Вот и скажу теперь, решил.
— Сними-ка тулуп, Каролис,— сказала мать.
На лавке под окном, в конце стола, где обычно сидит отец, был поставлен сундук с книгами Людвикаса. Несколько книг лежало на столе.
Мать молча глядела, как я снимаю тяжелый тулуп, вешаю возле двери, снимаю шапку, тоже вешаю.
— Каролис, найди-ка мне эту Испанию и покажи.
Не помню, когда я слышал, чтоб она так говорила —
ласково и умоляюще.
Я уселся за стол.
Мать пристроилась рядом.
Я плохо разбирался в книгах Людвикаса. Походив три зимы в школу, научился писать, читать и считать. Чуть больше, чем отец в свое время. Людвикас, правда,
почитывал нам кое-что вслух из своих книг, но это было давно.
Взял одну книгу, отложил в сторону, даже не раскрыв ее. Взял другую, третью. Мать смотрела на мои руки, иногда казалось, она остановит меня: так перекладывая книги, ты ничего не найдешь. Но я все-таки не был таким дураком, чтоб не знать, чего ищу. Уже потерял надежду — отложенных в сторону книг была целая стопка, а той, которая нужна, все нет. С самого дна поднял еще одну книгу. Эта! Ну конечно, эта, мама.
Я покосился на мать, и по моему взгляду она все поняла.
— Поживее, Каролис,— снова попросила.
Еще онемевшими от мороза пальцами я с трудом нащупывал страницы. Ей-богу, легче колоть дрова, подумал я.
Мать ждала, словно терпеливая и суровая учительница.
Я чувствовал, как от пота взмокла спина.
— Вот!— с облегчением сказал.— Вот тут Испания.
Мать взяла книгу в свои руки, положила перед собой
и устремила взгляд на разноцветную карту Испании.
— Испания,— вздохнула она, но вряд ли что-нибудь поняла в этом переплетении линий, слов и красок.
Я попробовал объяснить:
— Этот коричневый цвет означает горы. Здесь написано — Пиренейские горы. А тут, где голубой,— это все вода. Атлантический океан. Эти точки — города. Самой большой точкой помечена столица Мадрид. Здесь Барселона, здесь Валенсия, Бильбао. Много городов...
— Покажи мне эту... Санту-Марию.
Я долго искал, но не нашел.
— Нету?
Наконец-то я догадался и улыбнулся:
— Но, мама, ведь и нашего Лепалотаса наверняка нету на карте.
Мать посмотрела на меня — как может не быть, если люди живут?
— На карте только большие города.
— Каролис, а нельзя в одном месте увидеть и Литву и Испанию?
Я снова переворачивал страницы, и мне снова повезло.
— Европа,— прочитал я крупные буквы над картой.— Здесь Европа целиком, здесь и Литва и Испания должны быть.
— Покажи, Каролис.
Одно за другим я перечислял матери государства.
— Литва!— обрадовался и положил палец; кончик моего пальца закрыл всю Литву.
— Такая маленькая,— приуныла мать.
Я снова перечислил государства.
— Испания. Вот где Испания, мама! Тут Литва, а тут Испания.
Мать уперлась пальцем в то место, где была Испания.
Мой палец показывал Литву, ее палец — Испанию. И мы долго глядели так на маленькую карту, на которой умещалась вся Европа, на которой хоть и не отмеченные, но, мы знали, находились две деревушки — Лепалотас и Санта-Мария.
— Как все близко и как страшно далеко,— наконец сказала мать и устремила взгляд в окно.
Мороз расписал стекла цветами, но мать смотрела не на них. Ее прищуренные глаза глядели далеко-далеко.
Часы пробили два раза, мать захлопнула книгу и провела взглядом по черным буквам на желтой обложке: «ВСЕМИРНАЯ ГЕОГРАФИЯ».
— Положи книги обратно в сундучок и вынеси в сени,— приказала.
Когда я аккуратно сложил все книги, мать пристроила наверху «Всемирную географию» так осторожно, словно она была из тоненького стекла,— чтоб только, упаси бог, не разбилась.
Когда я уходил, она добавила:
— Запряги кобылу в сани и слетай за Саулюсом.
Голос матери снова стал будничным, повелительным, властным.
Таким же голосом весной, еще перед севом, она сказала отцу:
— Завтра поедем в Пренай.
— Не престольный праздник, не базар.
— Пускают с молотка хутор...
— Чего-чего?— разинул рот отец.
— Ты никогда ничего не знаешь. Давно ли мы говорили, что пускают с молотка хутор Гярве?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148