— Все верно.
— Ждите. Можете на дворе, там прохладнее. Позову, когда соединят.
Саулюс садится за квадратный стол, накрытый листом прозрачной пластмассы, под которым разложены наставления, как следует заполнять бланки для посылок, переводов, телеграмм и квитанций об уплате штрафов. Хорошо, когда все под рукой, когда знаешь, куда писать да что писать. Но что поможет Саулюсу убить эти минуты в ожидании звонка и голоса Дагны в телефонной трубке? Когда она ответит, думает Саулюс, я буду молчать. «Алло! Алло! — будет повторять она.— Алло!» Я повешу трубку и буду знать — она дома, ждет. Поймет ли она, что я звонил, что я очень хотел... хочу сказать? но не могу, потому что не знаю, что сказать? Я и впрямь больше не знаю, что сказать Дагне. Почему она ушла? Неужели это только ее тайна? Но, может, женщина привлекает нас именно своей таинственностью?
Разгадай ее однажды до конца, и не останется интереса, не о чем будет думать, не к чему возвращаться мыслями в самую мрачную минуту, когда ты одинок. «Нет тайны»,— вывела округлые буквы тонкая девичья рука в книге отзывов. Саулюс прошел было мимо— он не хотел выдавать себя,— будто простой посетитель выставочного салона, как и эти три парня, неспешным шагом проходящие мимо его работ, мимо его бессонных ночей. «Нет тайны,— снова прочитал он поверх плеча девушки.— Все буднично и ясно».
Девушка захлопнула книгу отзывов, оттолкнула в сторону и встала.
— Вы жестокая,— сказал Саулюс.
Легким взмахом головы она отбросила прядь волос, упавшую на лицо, подняла удивленные добрые глаза, усмехнулась, словно извиняясь и не зная, за что должна извиняться, и растерянно уставилась на Саулюса, стараясь вспомнить: где же она его видела?
— Вы прокурор, правда? — Саулюс почувствовал, что и он неожиданно растерялся, опешив от открытого и доброго взгляда девушки.
— Почему? Я совсем не...
— А если вы написали здесь смертный приговор?
— Вы прочитали? — девушка рассердилась.— Нехорошо подглядывать.
— Ведь это не письмо. Я все равно бы прочитал. Если не сегодня, так завтра.
Девушка вдруг подняла руки и прижала кончики пальцев к зардевшимся щекам.
— Это вы?.. Ваши это работы?..
Саулюс пожалел девушку. Она и впрямь показалась еще ребенком, не умеющим надеть маску равнодушия или кокетства.
— Я думаю, вы написали то, что думали.
— Да, конечно... Мне так показалось, и я хотела быть откровенной, я не думала, что вы здесь... все видите...
— А если бы знали, что я здесь, написали бы: «Прекрасно, гениально»?
— Не знаю. Ничего бы не написала.
Саулюс хотел взять книгу отзывов. Девушка удержала его руку.
— Не надо. И не сердитесь.
— За замечания посетителей я говорю спасибо.
— Даже если они?..
— Даже если они...
Он раскрыл книгу.
— Дагна из Каунаса... Знаете что, Дагна,—- Саулюс испытующе смотрел на девушку,— я и впрямь рассержусь на вас, если вы не выполните моей просьбы. Я уже сейчас вижу ваш портрет и хочу, чтобы вы позировали. По полчаса, часу. Конечно, не сегодня, в другой раз, когда будете в Вильнюсе.
Дагна едва заметно кивнула. Саулюс подал ей визитную карточку и первым отвернулся, исчез за высокой перегородкой.
Когда-нибудь эту странную историю он рассказал бы на вечере своих воспоминаний (позднее он так и подумал — по случаю пятидесятилетнего или шестидесятилетнего юбилея), но еще полгода спустя, валяясь на диване, услышал телефонный звонок. Наверное, кто-нибудь из приятелей. После ночного кутежа самочувствие было хуже некуда. «Нет, нет!» — потряс головой Саулюс, взяв бутылку белого вина, налил остаток в бокал, выпил и снова повалился на спину. «Безумие! Самоубийство! Подонки!» — цедил сквозь зубы, кляня себя, приятелей и весь мир. Несколько минут спустя телефон снова затрезвонил, и Саулюс решил вылить свою ярость хотя бы на голову ближайшего друга. Но это была Дагна.
— Какая еще Дагна? — грубо спросил, думая о вчерашних подружках.
— Дагна из Каунаса.
Замаячил овал лица, замелькали четкие буквы: «Нет тайны...» «Пусть катится к черту! Этого еще не хватало, чтоб я... К черту!»
— Знаешь что, Дагна...
— Вы, наверное, забыли...
Дагна была, быть может, на краю города, но Саулюс видел ее отчетливо, не мог оторвать глаз, даже протянул к ней руку.
— Знаешь, как ехать? — спросил Саулюс.— Давай живо сюда!
Разбросанные на полу пустые бутылки ногой закатил под диван, швырнул в угол скомканные бумаги, высыпал в мусорное вёдро окурки из пепельниц и вдруг рассердился на себя: «Какого черта я так стараюсь, навожу чистоту? Наконец, зачем надо было приглашать какую-то Дагну? «Нет тайны...» Нахальная девчонка, грубиянка, изображающая умницу. А если она на что-то надеется?.. Нет, нет, я не собираюсь связываться с каждой, какими бы ни были у нее глазки. Нет! Дагна из Каунаса. Как-то дико звучит. Как из старинного альбома, Дагна из старинного альбома... Ведь, ей-богу, интересно — Дагна из старинного альбома. А почему нельзя сделать триптих, а то и целый цикл «Из старого альбома»? Степенный старик с трубочкой в руке, женщина, улыбающаяся кому-то, сыновья, снохи... И лицо Дагны,— правда, это может быть последний лист цикла, олицетворение юности и красоты».
Ожив, Саулюс торопливо заходил по мастерской, ему уже хотелось тут же сесть и сделать несколько набросков.
Осенней прохладой повеяло от пальто Дагны, обтягивавшего стройный стан, от ее темных волос и лица. Сложенный зонтик она поставила у двери. Сняла серые перчатки.
— Моросит...— мягко произнесла она, оглядевшись по сторонам и как будто удивляясь тому, что оказалась здесь, в этой странно захламленной комнате.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148