Но не удержался, чтобы не отметить недочеты: в боевом распоряжении не указаны отсечные полосы, дополнительные сектора, не выделены ответственные артиллерийские начальники за стыки между батальонами.
Случись такие упущения на учении, Тымчик воспри- нял бы их надлежащим образом. Но в данной ситуации эти чисто академические требования звучали парадоксом.
Будто улавливая настроение собеседника, Утин неожиданно вспоминает:
— Знаешь, после отъезда Афонина (он теперь корпусом командует) я, грешным делом, думал, что ты все круто будешь менять на свой лад, но этого не случилось. Светлая у тебя голова.
Постепенно разговор перешел на другое. Погиб в бою Кульчицкий. О смерти своего командира сообщили штабные работники артбригады. Туда он был назначен сразу же после госпиталя, но по-прежнему поддерживал связь с бойцами 192-го полка. Утин заметил:
— На Миусе Кульчицкий по привычке шел впереди роты. Так нас учили, и от этого трудно отвыкнуть.
— Не сразу находится замена таким, как Казимир Викентьевич. Он был силен не толькр своими глубокими знаниями. Разбирался в людях и любил своих подчиненных.— Кирилл Яковлевич смолкает, потом спрашивает: — Заседателева помнишь? Все порывался возглавить роту или взвод в штыковой атаке. Сейчас это назвали бы безрассудством, а тогда считалось в порядке вещей. Жаль, что я не известил его, когда дивизия шла по дорогам Смоленщины. Получив весточку, Валерий Федорович не усидел бы, примчался б на своем райко-
мовском «газике».
Полуденное солнце, пекшее немилосердно, кажется, смиряет свой норов. Тымчик смотрит на часы, поднимается.
— Посмотрю, что там в полках. Может, поедешь со мной?
Утин колеблется, потом решительно отказывается.
— В штаб артиллерии надо бы заглянуть, поговорить с Гаджиевым и Труновым,— и, уже попрощавшись, на ходу сообщает: — Полищука-то, слыхал, сосватали начпродом армии.
В течение сентября в полосе обороны дивизии — от Буловян до Кункова — каких-либо крупных событий не происходит. Разведка переднего края, служба охранения и патрулирования — только и всего. Не активничает особо и противник: периодически обстреливает наши
войсковые тылы и всё время совершенствует свои позиции на западном берегу Дубисы. В конце месяца дивизия производит перегруппировку сил. Создается подвижный отряд преследования во главе с заместителем командира дивизии гвардии подполковником Каридой. Вскоре он вступает в дело, и 7 октября, на второй день наступления, занимает населенный пункт Немокшты. Неприятель начинает отводить свои части. 10 октября войска фронта выходят на побережье Балтийского моря севернее и южнее Мемеля (Клайпеда). Теперь прибалтийской группировке противника отрезаны сухопутные пути в Восточную Пруссию.
24 октября дивизия утыкается в реку Неман (Ня-мунас). Прибрежные земли здесь сильно холмистые, песчаные, усыпанные мелкими камнями. Рыть окопы — занятие нелегкое. Утешает лишь надежда на скорое форсирование реки. Саперы тотчас принимаются за изготовление средств переправы. В считанные дни сооружены причалы, изготовлены 40 лодок и 14 понтонов. Начинается обычная перед форсированием водных преград тренировка. Однако в первых числах ноября дивизии ставится новая задача — передислокация на либавское (ли-епайское) направление. Марш — только в темное время суток. Слякотная дорога — на одну машину: ни вправо, ни влево свернуть нельзя. Даже видавшие виды бойцы сокрушенно качают головами. Не легче передвигаться и на повозках. Лошади боятся топи, ступают медленно, осторожно. Ездовые, держат повод накоротке, иногда кажется, что это они тянут за собой всю поклажу.
На труднопроходимых участках задействованы целые части и соединения. С 22 ноября полки 87-й гвардейской дивизии переподчинены командиру 21-й инженерной бригады — ремонтируют старые и прокладывают новые-дороги, мосты, устраивают объезды.
— Двину к командиру инженерной,— как-то под вечер сообщает Кирилл Яковлевич начальнику штаба дивизии гвардии полковнику Прихно.
Тот протягивает письмо-треугольник.
— Записка личного характера от помощника начальника штаба корпуса по разведке Суворова. Переусердствовал наш «секретчик», зарегистрировал...
Тымчик берет письмо, улыбается. «Поздравляю Вас по случаю присвоения Вам воинского звания «генерал-майор»,— выведено прилежным почерком,— Желаю наи-
лучших успехов в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками и в деле воспитания воинов. 14. XI 44 г.»
Вспомнились вчерашний и позавчерашний дни. Непрерывные звонки, визиты штабных работников... Схлынул поток поздравлений, и Тымчик оправился от смущения. Это письмо вновь заставило его задуматься. Не он один так воюет. Тому же Николаю Архиповичу Суворову днем улыбнуться некогда, а ночью — поспать. «Сегодня же отвечу,— решает Тымчик,—пусть порадуется, что его разведчики хранят и умножают былую славу». Но коль письмо носит официальный характер, надо пометить, что оно прочитано адресатом и принято к сведению. Кирилл Яковлевич пишет в левом углу: «Тов. Суворов, от души Вам благодарен за поздравление и внимание». И размашисто расписывается.
Слякоть, По всей Литве ни проехать, ни пройти. Орудия и повозки приходится буквально вытаскивать на руках — лошади обессилены. На автомашины вообще безнадежно махнули рукой: они не достают колесами до твердого грунта и застыли там, где кончились мало-мальски проезжие дороги. Люди вынуждены валить многолетние сосны и метр за метром укладывать их на разжиженную, как заварное тесто, землю, чтобы по этому настилу могли маневрировать войска.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93