Да, я знаю, что это дерзкий вызов природе. И не только природе, а установившимся техническим взглядам. Но ведь медлить нельзя, Елена Никитична! Лето коротко; если бояться зимы, то станцию придется строить еще лет пять. И вот теперь Фирсов забил отбой.
— Вы должны убедить его. Вы же начальник стройки! Наконец, вы коммунист...
— Да, может быть, я погорячился. Но ведь и он опытный работник. Мне стыдно за него.
Пчелиниев подошел к окну, машинально начал протирать пальцем заиндевевшее стекло. Видно было, как на березу взлетела сорока. Ветка качнулась, посыпался на землю снег. Дым из труб ветром прижимало к земле. Этот северный ветер не сулил ничего хорошего.
Пчёлйнцев взглянул на барометр: — Стрелка опять вниз пошла. Только бы не метель!
В тот же день Елена и Федор Вешкин пришли в котлован. Здесь было людно. Одни подвозили разобранные ряЖевые клетки, другие заканчивали углублять котлован, третьи доставляли камень. Все работали напря-женно и дружно, понимая, что наступают решающие
Елена нашла Пчелинцева и Фирсова возле водоотливной будки. Фирсов, низкорослый старичок в пимах и пыжиковой шапке, хмурился, потирая озябшее лицо,
украшенное седой куцой бородкой. Увидев; Елену Русанову он сухо поздоровался, видимо, недовольный тем, что она прервала его разговор с Пчелинцевым. Фирсов давно., работал но строительству. Когда-то Пчелинцев, будучи студентом, проходил у него практику, а теперь Фирсов оказался в подчинении у своего бывшего ученика. Самолюбие его страдало. Фирсов был предупредительно вежлив, исполнителен, хотя не одобрял смелых решений молодого начальника строительства. Пчелинцев понимал это, но ценил Фирсова как опытного работника.
— Что же вы предлагаете? — возобновил Пчелинцев прерванный разговор.
— Я ничего не предлагаю, — пожал плечами Фирсов. — Я прошу одно — привезите из города второй центробежный насос.
— А пока ждать, остановить работы? Фирсов развел руками:
— Я, батенька мой. реалист, и нереальные веши...
— У нас реальное дело, — перебил Пчелинцев. — Нужно во что бы то ни стало до весны закончить стройку плотины и кладку глиняной подушки.
— Зимой такие работы, по правилам, не принято делать, — упрямо и, видимо, не впервые сказал Фирсов.
Елена знала, что Пчелиниев был прав. Арсентий Зло-бин тоже настаивал на ускорении строительства.
— Но сейчас война, — вмешалась Елена, стараясь говорить возможно мягче с обидчивым стариком. — Приходится многое делать не по правилам. Гидростанция срочно нужна нашему хозяйству, которое снабжает фронт. Неужто для вас это не имеет значения?
Фирсов хотел ответить, но подошли Савваха Мусник и Вешкин. Савваха, услышав слова Елены, вздохнул, обирая сосульки с бороды и усов:
— Так-то так, а мудрено это зимой... Вот и твой отец, Елена, говорит: передышку людям надо...
— Рановато говорить о передышке, Савватий! — отозвался Вешкин. — Бойцы вон гонят врага из-под Москвы без передышки. А ты и так через две минуты передышку делаешь, — и, усмехнувшись, добавил: — когда ни посмотришь, все за кустом сидишь.
— С грибов у меня это... — смущенно пробормотал Савваха Мусник.
— Так как же? — спросила Елена, переводя взгляд с Пчелинцева на Фирсова. — С которого края начинать?
— С левобережья, — ответил Пчелинцев.
— В добрый час! — и Елена первой спустилась в котлован.
За ней двинулись остальные. Черная цепочка людей растянулась по снежному взгорью. Последним спустился в котлован Фирсов. ;
Работу начали от левого берега, где лежало старое русло реки. Здесь подошва котлована была несколько ниже. Набиравшаяся через нижнюю перемычку вода стекала струйками и замерзала. Местами толщина льда доходила до полутора метров. Прежде чем класть ряжевые клетки, требовалось удалить этот лед. Его вырубали, дробили ломами и убирали. Чтобы ускорить закладку первых ряжей, Пчелинцев направил сюда, кроме огоньковской, еще две бригады из других колхозов.
К полудню следующего дня половина котлована была очищена от льда. А еще через день Федор Вешкин с двумя плотниками начали вырубать шипы на сваях. Сочившаяся через перемычку вода мешала им, но они, стоя в воде, продолжали работать, изредка бегая погреться в рядом стоящий тепляк.
На третий день легли в воду первые ряжевые клетки.
С каждым днем мороз становился сильнее. Воздух стал бледно-зеленый, дымчатый. Ветер повернул с севера и был настолько сух, что спирало дыхание. Люди,. выйдя на улицу, удивлялись:
— Ну и морозище! Сколько же градусов? —Сорок с хвостиком.
Как-то утром к Русановым забежала Катя Петухова.
— Пойдем ли, Лена, на стройку? Ведь этакий мороз...
— А как же? Люди из других колхозов придут, а огоньковцы отсиживаться будут? Давай-ка лучше беги, да живей комсомольцев своих веди.
Часам к десяти Шолга была перехвачена черным живым кушаком. Полтысячи человек собралось на субботник. Все разошлись по своим участкам. Только небыло никого из Заборья.
Пчелинцев в теплом полушубке, с поднятым воротником, с самого утра сновал по стройке, расставлял людей, советовался с бригадирами, давал указания. Два
раза он уже оттирал свое лицо шерстяной рукавицей. Елена, двигая большими, пушистыми от инея бровями и. отяжелевшими ресницами, смеялась:
— Снегом, Михаил Алексеевич, снегом...
— Спиртом надо бы натереть лицо, — посоветовал Петр.
— Шпирт, золотко, во внутрь надо. Куда как сподручно и надежно, — отозвался Савваха Мусник. Его теперь можно было узнать только по голосу: он так закутал лицо жениным полушалком, что виднелись только глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110