Вот какая она была, моя Хотора, раньше. Теперь она уже не та.
— Мешок картошки в одной руке и мужчину под мышкой?— Мирья была поражена.— Неужели у женщины может быть столько силы?
— Да она же карелка,— объяснил старик.
Так у Мирьи началась трудовая жизнь на ее родине. Бригада, в которой она работала, была дружная, а бригадир — словно добрый дедушка, окруженный внучатами. Мирье даже в голову не пришло, что комната, которую она сама, собственными руками выкрасила, станет ее жильем. Впрочем, не знали этого и другие. Когда они закончили малярные работы и дом приняли, при распределении жилой площади было решено отдать эту квартиру Елене Петровне. Избушку же, в которой они с Мирьей жили, приспособили под склад.
Елена Петровна и Мирья перетащили свои небогатые пожитки в новый дом. Воронов в шутку предложил отметить новоселье. Елена Петровна ответила, что если бы она стала праздновать каждое свое новоселье, то, наверное, ее зарплаты не хватило бы даже на половину из них,— столько раз ей пришлось уже менять квартиру за время кочевой жизни строителя.
Но тут как раз подошел день получки, и Мирья получила первую в Советском Союзе зарплату.
— Мама, как же получается,— смеялась она.— Государство заплатило мне за то, что я выкрасила свою собственную квартиру...
Мать задумалась, потом объяснила лаконично:
— Ведь в конечном счете нам всегда платят за то, что мы делаем для себя. Только не все еще это понимают, не думают об этом. А что, Мирья, может, все-таки устроим новоселье, а?
Гости собрались в воскресенье. Не хватало только Воронова. Елена Петровна послала Мирью за ним — чего он там копается. Васели вызвался идти вместе с Мирьей. Тут поднялся и Валентин, сказав, что по пути захватит из клуба магнитофон.
Когда они ушли, Хотора стала рассказывать Елене Петровне:
— Вижу, у дочки твоей отбою от ухажеров нету. А ведь я, милая, девушкой когда была, тоже не знала, куда от них деваться. Идем с посиделок, а за мной провожатых-то ну на каждый палец по одному. Ортьо был стеснительный, даже подойти боялся. Стоит в сторонке да все поглядывает. А другие тем временем меня под руку — и пошли. Жалко стало мне бедного парня. Раз подошла я сама к Ортьо и говорю, чего, мол, глазами хлопаешь, пойдем со мной. И его под ручку. Он пошел. Вот и идет со мной с тех пор — сорок лет.
— Мели, мели, может, чего-нибудь и намелешь,— буркнул Ортьо. Он разглядывал полы: — Видите, как хорошо покрашено. Это Мирья работала. Толковая у тебя дочь, Елена Петровна.
Мирвя встретила Воронова, он уже шел к ним. Позади шли Васели и Валентин, неся тяжелый магнитофон. Около общежития они остановились, оттуда доносился какой-то шум, крики.
— Драка, что ли? — нахмурился Воронов.— Подождите меня здесь.
Мирья пошла за Вороновым.
Вдоль стен в длинном узком коридоре общежития стояли шкафы и комоды, отчего коридор казался еще уже и длиннее. В самом конце его толпились люди, и чей-то пьяный голос кричал:
— П-пустите!.. Я... я... ей покажу... этой,— и посыпались такие грязные ругательства, что старухи, с любопытством следившие за происходящим, качали головами и зажимали уши.
Воронов взял Мирью за руку и повернул ее к выходу: — Иди скажи матери, что я сейчас приду. Через пять минут.— И он показал ей пять растопыренных пальцев.— Понимаешь?
Мирья пошла, но остановилась у выхода, где стояли Валентин и Васели.
Заметив начальника, люди отпустили парня, которого они держали за руки.
— Это что за спектакль? — грозно спросил Воронов.
Одна из старух стала охотно объяснять:
— Да вот Борис наш... Напился как свинья и хотел свою Валерию поколотить. А люди добрые спрятали ее. Она там. Борис ведь и убить может.— Старушка плохо говорила по-русски и поэтому перешла на карельский язык.— Скажите-ка вы этому начальнику... Разве дело это? Раньше мужики тоже баб били. Что ж, случается. Но чтоб вот так в пьяном виде бушевать, вовек не бывало. А этот, басурман...
Парень старался казаться трезвым.
— Я такой человек, я люблю, чтоб было по-моему... я возьму и...
— Возьми-ка и иди спать,— оборвал его Воронов,— и оставь в покое Валерию Владимировну.
Но парень все петушился:
— А мне плевать на всех вас. Что хочу, то и делаю. Разве ты, начальник, не знаешь, что я ухожу в армию? На плечо! И шагом марш, раз-два, левой, левой! «Шел солдат своей дорогой...» — загорланил парень.
— Знаем, знаем,— прервал его Воронов.— Там тебя сделают шелковым.
— Я такой человек, что...
— Пока ты станешь человеком, ты не раз отсидишь на губе и гальюны почистишь. Марш спать — и немедленно! — приказал Воронов.
Парень бросил свирепый взгляд на дверь комнаты, куда его не пустили, и пошатываясь пошел в свою комнату. Люди начали расходиться.
Воронов только теперь заметил Мирью.
— Ты не ушла? — прошипел он сердито и рявкнул стоявшим в дверях Валентину и Васели: — А вы чего тут торчите?
— Вот она, хаукилахтинская культура,— злорадствовал Васели.—Да ведь и за это отвечает начальник, не так ли?
— Зато тебя не касается. Ты у нас временный...
Мирья потянула Валентина за руку.
— Пойдемте, Михаил Матвеевич,— звала она начальника. Васели заметил, что его не приглашают, и решил не идти на новоселье: что ему там делать, тем более что Воронов будет там.
—- Спокойной ночи, товарищ постоянный и номенклатурный,— бросил он Воронову и повернул в другую сторону.
— Пришли наконец-то! — воскликнула Елена Петровна, увидев Воронова.
Сели за стол, Марина Коллиева опять оказалась рядом с Игорем. Она и предложила, чтобы Игорь сказал первый тост.
— Почему я? — удивился Игорь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112