— Вот тебе на память,— подает он Яне снимок, где он еще с длинными волосами, перед самой армией. При этом на пол падает бумажка, но Феро не замечает ее, ибо человек в шлеме "Сотрас!" не смотрит себе под ноги.
Изумленная Яна держит фото.
— Зачем ты это даешь?
— Не хочу тебя, потому что ты евангеличка, мамка меня из дома выгонит,— приводит Феро неоспоримый довод — во всяком случае, так ему кажется. На самом-то деле в мастерской смеются над ним, что ходит он с перестаркой.
— А сейчас ты куда едешь? — спрашивает растерянная Яна.
— Послали меня на Колосы за клиновидными ремнями.— Феро отнимает у Яны последнюю иллюзию; лучше жизненская мастерская после безуспешных поисков в масштабе всей республики нашла ремни на соседнем бело- хуторском складе.
Феро вздыхает; он добавил бы пару крепеньких слов, но в голове пусто, да и что скажешь!
— Если не хочешь меня, так и не вздыхай,— наказывает его Яна.— Уходи.
Феро и впрямь уходит, ноги сами несут его к «Надежде», но сперва он пытается понять, охота ли ему выпить. В кармане у него и десятки не наберется, вчера выпил в долг пятьдесят граммов... Охоту как рукой сняло. Он пинает машину и уносится в Белый Хутор.
На лестнице раздается плач — несчастная Яна, вся в слезах, оставляет почту открытой и бежит к Такачам.
В холодном магазине Канталич с Магдой Швабековой толкуют о подавшемся в бега Феро. Увидев, как Яна несется куда-то, прощаются. Любопытный Канталич закрывает почту, кладет ключи под циновку и припускается за Я ной — а вдруг она бросится в Тихую воду? Магда запирает магазин и спешит домой утешать дочь-перестарку.
Яна останавливается перед домом Маянека. На крыше сидит Поплугар Шани — меняет треснутую черепицу. По- плугар — сорокалетний цыган из соседнего района, где при великих страстях разводился со своей Илоной: с одной стороны, детей не рожала, с другой — изменяла ему с кем ни попадя. Поплугар Шани изрезал ее бритвой, отсидел свое, но тем временем скопил на старый Маянеков дом. Работает1 кладовщиком на сахарозаводе, но — пока стоит погода — попросился в отпуск.
— Куда торопишься, Яничка? — смеется хваткий Шани.
Яна в рев, потому что ее видят, и снова — бежать.
Шани убирается в пролом и, насвистывая песенку о черном цыгане, прилаживает последние черепицы.
Яна вбегает в Такачову кухню и нагоняет страху на старую Такачову у плиты.
— Телеграмма нам? — Такачова быстро закрывает кастрюлю — нечего Яне глазеть, что она варит.
— Тетя, это правда?
— Что, хорошая?
— Что не хотите меня, потому что я не католичка? Надо было вам раньше сказать! А я с ним десять лет канителюсь,— хлюпает Яна.
— Да ты что! — взмахивает Такачиха поварешкой.— Пускай берет тебя, у меня-то он во где сидит, теперь ты помыкайся! Я бы не пошла за него, будь он хоть из золота!
В Яне горкнут вся ее терпеливость, вся любовь, все те денежки, ну а главное — годы! Выбирается она со двора Такачей и несет свою грусть через всю деревню. Нигде ни души, только от Маянека насвистывает ей веселый Поплугар. Дома ждет ее мамка.
— Ну, прибавилось у тебя ума? Мужиков хоть пруд пруди! Выходи за первого, кто посватается, да хоть за Поплугара Шани. У меня их трое было, и ничего, не пропала! Это тебя в школе испортили! Кому нужна твоя верность, если Такач такой проходимец? Обманулась, однако, ты в любви, обманщика любила...— пытается Магда утешить дочку от первого брака; маленькая Яна на второй материной свадьбе поклялась, что будет иметь только одного мужа и никогда не предаст его, как мамка папочку.
— И сегодня у меня мужчина был,— хвалится Магда Швабекова, чтобы продемонстрировать преимущества своего мужепонимания.
— Отстань от меня! — Возмущенная Яна выбегает и скрывается на почте. Забывает, правда, запереть дверь, потому что ее взгляд тут же падает на Ферову бумажку с нужными размерами ремней.
Яна, хлюпая, снимает пропотевшее платье и натягивает на себя то единственное, что находит во встроенном шкафу,— черное платье, надеваемое по случаю печальных актов гражданского состояния. В черном она садится и, словно вдова, плачет над фотокарточкой.
Она одна, плачет, у нее болит сердце, она кладет голову на руки, и тут на почту входит цыган Поплугар Шани — коричневая кожа так и лоснится.
Он подходит к Яне и гладит ее по волосам. Яна думает, что это вернулся Феро за потерянной бумажкой, и капризничает.
— Ты что? — шепчет Шани.
— Одна я теперь,— всхлипывает Яна Швабекова, погруженная в себя.
— Случилось с ним что?
Яна думает, что это Канталич.
— Для меня он мертвый,— шмыгает она носом.
— Время все вылечит,— обещает Поплугар и ненароком под Яниными волосами находит очаровательную мочку, о которой знал один Феро Такач. Яна очень чувствительная на ушко — раз-другой глотает ртом воздух и, пока переводит дыхание, притягивает вторую руку Шани к своей груди, опускает плечи и позволяет ему расстегнуть траурное платье. Ей уже все равно, и Шанины проворные смуглые пальцы на ее белых грудях знают об этом. Он поворачивает ее к себе.
— Шани? — покорно вздыхает Яна и закрывает глаза, нарушая ради сладкой минуты свою старую клятву.
И вот, когда им так хорошо, что они ничего не видят и не слышат, на почту врывается разъяренный Феро Такач: он-де потерял здесь бумажку, а если нет, то ему нужно отсюда позвонить в мастерскую, потому как в Белом Хуторе упал со стола телефон.
— Ах так, значит! — вопит он, чувствуя себя обманутым.
Поплугар Шани уже не тот, что давеча. Пока Феро приходит в себя, у Шани в руках длинные ножницы, на лице — выражение свирепого тигра, в горле — тарзаний крик, и он бросается на "Сотрас"-Феро.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37