Дом этот местные жители почему-то называли «генеральской дачей». Он стоял на краю поселка, обнесенный высоким глухим забором.
Наш наблюдательный пункт хорошо прикрывали разросшиеся кусты шиповника. Ждали долго, но никто из воротной калитки не выходил.
— Помнишь черноглазую Зульфию из центрального кишлака, лейтенант?
— Это за которую ты схлопотал от меня десять суток ареста на гауптвахте?
— Так точно! Знойная была девица! На первый взгляд вроде бы ничего особенного — доска два соска, а трудилась так, что дух захватывало!..
— Не сочиняй! Когда это афганки отдавались иноверцам? Им религия не позволяет. Шариат!..
— Зульфия снабжала меня наркотиками. Не бесплатно, конечно. Сколько я ей всякого добра перетаскал от старшины, не счесть...
— Наш старшина увлекался наркотой?! Никогда не поверю.
— Он отправлял ее в Союз. Хорошие деньги на этом делал в своем Таджикистане.
— Чудеса... — проговорил я. Потом, помолчав, спросил: — А ты знаешь, что твою Зульфию духи убили?
— Как убили?.. Даты что, лейтенант?! Такая была женщина! Я другой такой не встречал.
— Мы нашли ее расчлененный труп. Духи не прощали своим женщинам связей с шурави...
— Жалко девчонку...
— Тебе, по-моему, давно уже никого не жалко...
— Смотри, лейтенант!
Небольшая калитка в металлических воротах приоткрылась ровно настолько, чтобы через нее мог Проскользнуть человек. Когда он проскользнул, она тут же захлопнулась снова. Человек этот был уже пожилой, в клетчатой засаленной кепке и ободранном ватнике. Марадона вышел ему навстречу, о чем-то с ним переговорил, а потом подошел ко мне.
— Лейтенант, а не пора ли нам перекусить? — Он
кивнул на небольшой рюкзачок, в котором мы держа
ли припасы, изъятые из продуктового фургона. — А то
уже в горле пересохло.
На облюбованном мною здоровенном пне появилась закуска: колбаса, банки с консервами, помидоры,
огурцы. В центре этого импровизированного стола я
водрузил две бутылки коньяка.
— Не побрезгуешь? — спросил Марадона у мужчины.
— После рабочего дня да еще в компании добрых людей... С удовольствием! — ответил неизвестный. От него мы получили исчерпывающую информацию о «генеральском доме».
Оказалось, что Серебров здесь бывает редко. В самом доме обитает его законная супруга, а во флигеле, что недалеко от ворот, располагается «штаб-квартира офицеров КГБ». Мы, конечно, поняли, что это обычные охранники. Мужчина, с которым мы познакомились, работал здесь по «трудовому соглашению»: копал огород, приглядывал за садом... Получал он за все это «цельный миллион»! Выяснили мы также, что за последние две недели в доме никто не появлялся. А вчера пятеро охранников вдруг куда-то уехали и пока еще не возвращались.
«Денег у хозяйки завались, серебра да золота не счесть, — поведал нам разговорчивый садовник. — Имеются даже художественные ценности в виде картин, на которых изображены — страм-то какой! — обнаженные бабы и мужики. Имеются еще скульптура и керамика. Много хрусталя! Хозяйка очень дорожит этими вещами и не пускает в дом чужих...»
— Похоже, пустышку тянем, — невесело покачал головой Марадона, когда садовник ушел.
— Что предпримем?
— Айда на почту, свяжемся со Стеллой. Давно я с ней не калякал. Требуются новые инструкции...
— Ладно, идем, — согласился я.
Однако, когда мы подошли к поселковому отделению связи, кто-то из работников уже вешал замок на двери.
— Опоздали, — с досадой махнул рукой бывший сержант. — Придется утром отправиться в соседний поселок Бетино. Позвоним оттуда.
Мы были уже на достаточном расстоянии от почтового отделения, когда к нему подъехала легковая машина, из которой выскочили те самые четверо охранников с автофургона. Они стали громко стучать в дверь и что-то кричать.
Мы быстро добрались до автофургона, отвели его в надежное место и решили, несмотря ни на что, отдохнуть. Спали по очереди, так сказать, блюли бдительность.
Но ночь прошла спокойно. Ранним утром мы добрались до соседней деревушки и подрулили прямо к почте. Разговор с Москвой местная телефонистка устроила нам довольно быстро. Говорил со Стеллой Марадона, а я наблюдал за его мимикой и жестами. Он то хмурился, то улыбался. Выйдя из кабины, был краток:
— За нами прибудут...
Ровно через два часа неподалеку от поселка Бетино приземлился новенький, с иголочки, спортивный самолет, взявший на борт меня и Марадону. Взмыв под небеса, он через час доставил нас прямо» к особняку моего «заказчика», где мне бывать пока еще не доводилось. Сам «заказчик» и подвез нас на своем «линкольне» до Москвы. По дороге он нас, что называется, «просветил».
— Не там искали, приятели! Не там! Я укажу вам, где надо искать. Прямо сейчас отвезу на очень любопытный вернисаж — персональную выставку художника Петра Садикова. Она экспонируется в Выставочном зале на Кузнецком мосту. А вы и знать об этом не знали...
Только тут до меня дошло, что художник Садиков — это тот самый человек, который исчез с болот, где его прятал Фиксатый. Я с нетерпением ждал встречи с ним и его картинами.
Разглядывая пейзажи, натюрморты, портреты простых русских людей, изображенных талантливым живописцем, я невольно подумал о том, что в нашем двадцатом веке как-то неприлично верить в предопределение. Но биография Садикова утверждала обратное. Он рожден был художником и стал им. Да и не мог не стать, потому что обладал сильно развитым чувством цвета, видел обыкновенную серую жизнь в ярких масляных или акварельных красках.
«В Никитском ботаническом саду», «На границе Гурзуфа и Артека», «Скала, на которой пел Ф.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137