— А это Леонид Тарский — снайпер. Сколько у тебя на счету духов?
— Около ста.
— Ого! — невольно вырвалось у меня восклицание, и я с уважением оглядел невысокого щуплого парня. — Это же надо! А по виду не скажешь...
— Легче маскироваться, — пояснил Петр. — Он, бывало, сутками лежал под носом у духов без единого движения, а когда приходило время, открывал огонь. Стреляли и по нему, но, как видите, уцелел.
— Рад с вами познакомиться! — пожал я им руки.
— Это Дед, ребята! — представил Зверев и меня.
— Мы про вас много слыхали, — сказал Выборное.
— Да, хлопцы из нашего поселка бегают к вам на тренировки, — сказал Тарский.
— Они оба из поселка Ильинское, — заметил Зверев.
— Потребуется остановить или уничтожить два грузовика, груженных оружием для Чечни, — тихо сказал я, следя за реакцией бывших воинов-афганцев, однако они отнеслись к этому вполне спокойно. — Не знаю только, как это лучше сделать, ведь у меня для вас оружия нет.
— Оружие — не проблема, — проговорил Тарский. —Вы ставьте боевую задачу, скажите, где и когда организовать засаду, а остальное наше дело.
— Раз так, слушайте сюда. Два «КамАЗа» выедут сегодня утром с турбазы «Скалолазка». Ждать их нужно...
Неожиданно Петр вытащил из кармана подробную карту Краснодарского края и расстелил прямо на капоте машины перед нами.
— Отлично! Ждать их надо на горной дороге возле перевала Гойтхский. А чтобы не ошибиться в объектах, я буду ехать несколько впереди нужных машин и дам сигнал...
Мы обговорили все детали акции и разъехались в разные стороны.
...Спрятав «ниву» за поворотом, я терпеливо ждал, когда на дороге покажутся «КамАЗы». Они, пыхтя черным жирным дымом от сгоревшей солярки в дизелях, появились на горизонте часа в четыре утра. Маэстро, как я уже знал, для перевозки оружия решил использовать большие рефрижераторы с одинаковой надписью на боргах — «Росплодовощ». Окончательно убедившись, что это те машины, которые мне нужны, я завел мотор и неторопливо поехал впереди них, стараясь не терять визуального контакта через зеркало заднего вида. Так мы и добрались до перевала без остановок, но у самого перевала я резко увеличил скорость и постарался оторваться от рефрижераторов. Этот перевал мне был хорошо знаком: я часто проезжал здесь, когда отправлялся навестить своего ' друга, редактора районной газеты в станице Белореченская. У перевала был съезд с дорога, которым я и воспользовался. Оставив «ниву» внизу, быстро забрался по горной тропке на каменный карниз, возвышавшийся над дорогой, и приготовил белый платок. Как только машины оказались прямо подо мной, я несколько раз взмахнул платком и, увидев ответный сигнал, спрятался за каменным бордюром.
Дальше все происходило перед моими глазами, каменный бордюр обзор мне не уменьшил. Сначала раздался одиночный винтовочный выстрел, частично заглушённый шумом работающих дизелей тяжелогруженых машин, затем хлопнул подствольный гранатомет, и тут же раздался потрясающей силы взрыв. Им буквально разметало по сторонам рефрижератор, двигавшийся замыкающим. Но первая машина продолжала, не снижая скорости, двигаться вперед. Так она и «уехала» — под откос. Видимо, ее водитель был убит тем самым выстрелом из снайперской винтовки.
С моего наблюдательного пункта было хорошо видно, как здоровенная машина, будто птица в полете, падала, крутясь и кувыркаясь, с огромной высоты в пропасть. Взорвалась она, только когда достигла самого дна ущелья.
...Проезжая по Ольгинке, я еще издали заприметил бабу Паню, вышедшую из своего дома на улицу и подававшую мне какие-то замысловатые знаки. Сколько я помнил свою соседку, она совсем не старилась, выглядя лет на шестьдесят. Но ведь точно так же она выглядела все сорок лет, которые я ее знал! Баба Паня никогда ни минуты не сидела без дела, хлопоча по хозяйству. Наверное, это и было ее лекарство против старости — вечное движение. Ей очень нравилась моя собака Альма, и та ее не трогала, позволяя бабке себя подкармливать. Так что можно сказать, моя Альма охраняла сразу два дома — мой и бабы Пани.
Когда я подъехал к соседке и, остановив машину, вылез из кабины, тотчас услышал:
— Степаныч, ты только того, не переживай...
— Что случилось? — спросил я, хватая ее за руку и заглядывая в глаза.
— Альму твою нехристи порешили. Пришли, понимаешь, втроем, залезли к тебе в дом. Чего они там искали — не скажу, не знаю. Но только стали вертаться назад, Альма их и прищучила. Одному, мордатому, штаны здорово попортила, второго покусала, а третий... Третий-то ее и пристрелил, красавицу нашу. Хотела я ее, значаща, схоронить, чтобы все по-людски было, так, понимаешь, нигде не нашла! Куда-то, значитца, спряталась перед смертью. Но это еще не все! Внучка твоя, Надюшка-то...

— Что с ней?! — Не выдержав, я крепко сжал бабе Пане руку так, что она даже вскрикнула от боли.
— Потише, потише, голубок! Жива твоя Надюха! Привезли ее давеча какие-то нерусские. Говорят, ехали по дороге, а возле местечка, названного «Господи, пронеси!», — это там, где пропасть, ну ты знаешь, — остановились. Пошли, значитца, полюбоваться на бездонную пропасть. Подошли к краю и слышат крики прямо из пропасти: «Помогите!» Один из нерусских, понимаешь ты, альпинистом оказался, — это те, что по горам шастають... Значитца, он и полез в пропасть. Тем более что при нем оказалось все его специ-ательное снаряжение. Опускается, значитца, он вниз и вдруг видит, батюшки-светы, голая деваха лежит на пологом склоне, наполовину засыпанная песком и каменным крошевом. Кое-как вытащил он ее из пропасти, набросил ей на плечи свой плащ, а сам видит, что она вроде как не в себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137