Время шло своим чередом, а лакей все не являлся с докладом. Чем более сгущалась ночь, тем чаще звонил Старый ех-профессор и спрашивал слугу, не пришел ли Павел Петрович.
Ответ получался отрицательный.
— Часто он не ночует дома? — спросил Кряжов.
— Иногда не ночует-с,— ответил заспанный лакей; —- Иногда! Иногда!.. Тебя спрашивают: часто
ли? — рассердился старик.
— Не то чтобы часто, а иногда бывает-с, что ночевать не изволят, коли где-нибудь запоздают...
— Дурак, толком не умеешь ничего сказать! Ступай!
Кряжов снова ходил по комнате и ждал. Павел не являлся.
— Ну, что ж, и с нами то же бывало в молодо-сти,— утешал себя старик.—А пожурить надо, все-таки надо... Однако в какое общество он попал? Ведь, совсем погубят!.. И зачем он меня обманывает? Разве не мог он откровенно все рассказать мне? Обман, обман, вот чтб гадко!.. Пожалуй, в карты играет, долги; делает... Ну, вот и погибнет. А кто виноват будет? Я?' Я потачку давал, не,умел строгим быть, по головке гладил, волю дал, вот и плоды!.. Нет! Строгость, строгость нужна, в ежовых рукавицах надо их держать... Мы откровенности их дожидаемся! Гм! Хороша откровенность!.. Смеются, поди, над старым дураком, что он спит и пе знает, где гуляет его воспитан-ник!.. Спит! Спит! Нет, я не сплю, тут не уснешь, когда человек, близкий человек гибнет!.. Может,быть, он уже и в полиции сидит, а я вот хожу, жду... Долго ли у нас-то до беды!
— Иван, Павел Петрович не приходил?
— Никак нет-с.
«Ну да, ну да, и не придет, знает, что я сплю, что я не забочусь о нем, что я верю ему!» —снова думал Кряжов, а утро уже бросало свои бледные лучи в его кабинет.
На следующий.день старик не мог работать и, как мы уже знаем, ушел из дома, чтобы освежить свою голову. Часам к четырем он вернулся домой. Павла
все еще не было. Кряжов один сел.обедать.. Старик уже не сердился, но просто грустил и беспокоился. Через несколько минут в передней послышался звонок. «Наконец-то!» — подумал Кряжов, и очень изумился, когда на место Павла к нему явился Обносков. Алексей Алексеевич пришел для объяснений со стариком насчет Груни и хотел узнать, между прочим, где она была утром.
— Ба! Какими судьбами ко мне завернул? — спросил Кряжов.
— Пошел проветриться, голова что-то болит,— ответил рассеянно Обносков.
— У меня тоже побаливает. Перед погодой, верно,— сказал Кряжов, зная, что у него совсем не перед погодой болит голова.
— Должно быть,— согласился зять, хотя тоже знал, что его голова болит не перед погодой.— Жена тоже не так здорова...
— Что с ней? — встревожился старик.
— Так что-то привалилась немного,— ответил обносков.— Странная она какая-то стала в последнее время, все капризы...
— Да, да, но, может быть... знаешь, Алексей Алексеевич, у женщин время такое бывает...
В эту минуту раздался сильный звонок в передней. Так обыкновенно звонил только Павел. Кряжов постарался нахмурить брови. Дверь в столовую шумно отворилась, и Павел развязно и весело вошел в комнату.
— А, наконец-то! — проворчал сквозь зубы Кряжов, хмуря брови.
— Опоздал, извини, батюшка,— промолвил молодой человек и, кивнув головой Обноскову, наклонился к Кряжову и поцеловал его в лоб.
Это была одна из тех ласк Павла, которую более всего любил старик Кряжов.
— Обедал? —- по-прежнему хмуро спросил старик.
— Нет, голоден, как собака,— отвечал Павел, бросая перчатки на стол, и пристально взглянул на старика.—Ты здоров?—спросил он озабоченно.
— Здоров, что нам делается! Спим целые ночи, да и днем ходя спим,— с иронией и раздражением ответил Кряжов и бросил такой взгляд на Обноскова, как будто, посылал его в душе ко всем чертям.
Старику хотелось поскорей высказаться, поворчать, и в то же время он не мог говорить при Обно-скове с Павлом. Любовь и раздражение боролись в душе старого добряка.
— Хорошо, если бы молодежь и днем и ночью спала по-вашему,— не без едкости заметил Обносков, кажется, и не думавший об уходе.
Кряжов нахмурился еще более.
— А! Вы все на молодежь по-прежнему нападаете,— развязно засмеялся Павел, бросив бойкий взгляд на Обноекова и усердно истребляя суп.— Я вот действительно не могу ни к какой регулярности привыкнуть: и сплю и работаю запоем.
- И кутите запоем? — обозлился Обносков за эту развязность своего веселого врага.
— О! Уж разумеется; тут-то регулярности и подавно не может быть. А то, пожалуй, пришлось бы начать, что вот такого-то числа,'в такой-то час, такого-то месяца я кутить буду... это уж вышло бы слишком комично,— весело засмеялся Павел.
— Вам, вероятно, сегодня все покажется смешно, потому что вы, как я замечаю, находитесь именно в таком настроении, в каком люди бывают, вернувшись с кутежа.
. — Ну, уж если пошло на сравнения, то ваше настроение похоже на настроение человека, выпившего какой-то горькой дряни,— засмеялся Павел.
Кряжов, который привык в последнее время забавляться выходками Павла, невольно улыбнулся, но тотчас же снова закусил губу, увидав, какое впечатление произвела последняя фраза Павла на Обноскова.
—Хорошо вы шутите, Павел Петрович, да плохо живете,— промолвил Обносков шипящим тоном.
— Ай, вы опять за наставления -хотите приняться! — махнул рукой Павел и продолжал преусердно истреблять жаркое.
— Да-с, за наставления! И хорошо, если бы вы слушались их. Это вам скажет и добрейший Аркадий Васильевич, который, вероятно, еще не успел объясниться с вами,— обратился он к Кряжову.— Но я зайду после, а теперь оставлю вас одних; вам, я думаю, нужно переговорить друг с другом после всего того, о чем мы говорили с вами.,,
— Н-да... Пожалуй...— почему-то смешался Кря-ков, у которого уже успел остыть гнев при виде Павла не пьяным, здоровым и веселым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90