8
Было уже далеко за полночь, и я окончательно выбился из сил. Красное
солнце близилось к закату. Я устал, все тело немилосердно болело, но в то
же время я удовлетворенно улыбался из-за проделанной работы.
Пока я тащился по покрытому черной травой склону к своему дому, то
думал об удовольствиях, ожидавших меня там: горячая вода, да возможен и
кусочек пищи получше, массаж, нежный и согревающий. Можно было позволить
женщинам умастить мой мех душистыми маслами, слишком давно я не позволял
себе такой роскоши. И, возможно, если я буду в настроении - то, ради чего
и создаются семьи, и, разумеется, со второй женой. Первая с каждым днем
становится все грузнее и полнее. Возможно, также теплое расчесывание, -
мечтал я. Я уже ощущал прикосновение гребней. Я ускорил шаг. Дерево моего
гнезда гостеприимно замаячило впереди.
Жен своих я застал посреди жуткой ссоры. Первая жена - старшая,
сидела в слезах, вторая жена свирепо глядела на первую.
- Ума у тебя! - заорал я на нее. - Ты не должна нервировать мою
первую жену - она родила мне двоих сыновей, а ты пока не родила никого!
Женщина озлобленно сверкала глазами.
- Иди подай мне кнут, - приказал я.
Вторая жена ответила:
- Ты можешь исхлестать меня, мой хозяин, но ты не можешь изменить
того, что есть. Что есть - то есть.
За такое неуважение она должна поплатиться. Мужчине, который не может
управляться с женой, лучше вообще не делать такого шага, как жениться. Я
шагнул к своей первой жене, обняв руками ее раздавшуюся фигуру.
- В чем дело, моя первая жена?
Она произнесла сквозь слезы:
- Эта... эта женщина... она...
Моя вторая жена надменно перебила ее:
- Я тебе больше не "эта женщина", я - Катэ!
- Катэ? Что такое Катэ?
- Катэ - это мое имя. У меня теперь есть имя. Мне его дал Пурпурный.
- Что?! Ты осмелилась заиметь имя? Ни у одной женщины нет имени!
- А у меня есть! Мне его дал Пурпурный.
- Он не имел права!
- Имел - он волшебник. Не так ли? Он пришел сегодня на скалу, где мы
пряли, и он разговаривал с нами. Он спросил, как нас зовут? Когда мы
сказали ему, что у нас нет имен, он предложил дать их нам. И он
благословил их к тому же! Теперь мы имеем освященные имена!
Ну вот, этот глупец навлечет гибель на всех нас! Нет ничего опаснее
женщины, ставшей надменной. Мы не должны были позволять им учиться прясть.
А теперь он им дал еще и имена! Имена - надо же придумать! Уж не считает
ли он женщин равных мужчинам и в других отношениях? А я даже спросить его
об этом побоюсь. Ведь он может ответить - да!
И такого дождаться от волшебника! Надо сразу же сообщить об этом
Шуге! Других мужчин тоже необходимо поставить в известность.
А Пурпурного необходимо наказать. Если женщина получит имя, ее можно
проклясть благодаря магии, таящейся в имени. Мужчина достаточно силен,
чтобы нести на себе такую ответственность и сумеет избежать этого
проклятия. Но женщина - как может женщина хотя бы понять опасность? Они
будут в таком восторге от полученных имен, что помчатся трубить об этом
первому же встречному. Все это пронеслось у меня в голове мгновенно.
Моя первая жена поглядела на меня со слезами на глазах.
- Дай мне имя, муж мой. Я тоже хочу быть кем-то.
Я выскочил наружу. Деревня бурлила от смятения. Небо было красным,
затянутым дымкой, мужчины собирались кучками и выкрикивали разную чушь.
Как будто они посмеют напасть на волшебника!
Пилг Крикун взобрался на высокий пень домашнего дерева и вопил перед
остальными:
- Процессию с факелами... снимем богохульство!
У Пилга даже жены теперь не было. На что же он теперь жалуется?
Нет, все зашло слишком далеко - здесь требуется разумный голос. Я
взобрался на пень позади Пилга и оттолкнул его в сторону. Пилг закачался,
размахивая руками. Я набрал побольше воздуха в легкие и загремел:
- Слушайте меня, жители...
Но вокруг было все слишком шумно и суматошно. Неожиданно собравшиеся
пошли прочь. Появились горящие факелы, багряное пламя освещало черные
безумные головы. Я спрыгнул с пня и протолкался сквозь толпу.
Ну куда пропал Шуга, он так нужен! И мне, мне одному предстояло
остановить их, когда они двинутся к реке, в направлении гнезда
Пурпурного...
Я пытался пробиться к самому началу толпы, так чтобы меня могли
видеть.
- Послушайте меня! Послушайте вашего Главу!
Но тут толпа из нижней деревни ворвалась в нашу - и больше уже ничего
нельзя было сделать. Ни человеческий голос, ни голос демона не услышали бы
в таком реве.

9
Толпа превратилась в разъяренный поток людей, замышляющих убийство. Я
все еще пытался пробиться вперед, надеясь свернуть их в сторону, как-то
отвлечь...
А затем мы вывалились на берег реки, и Пурпурный был там. Он стоял на
коленях позади объемистого горшка Белиса, крепко прижимая к груди мешок -
надутый мешок, размером с небольшую женщину. И тут толпа повалила к нему,
он удивленно повернулся и выпустил ношу.
Мешок поплыл вверх.
Жители словно наткнулись на бегу на каменную стену. Они резко
остановились, затем застонали, словно в агонии. Мешок Пурпурного медленно
поднимался вверх, в темно-красное небо. Мешок, сшитый из воздушной ткани,
казался непрочным, блестящим, ярким и отражал свет факелов. Он кружился,
пританцовывал пока поднимался...
- Лэнт! - закричал Пурпурный. - Что случилось? Почему они здесь?
Я оторвал глаза от мешка с газом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61