В тот день, когда папа объявил: «Мне тридцать восемь лет, я уже стар для всего этого, я бросаю велоспорт! Теперь посвящу себя дополнительному изучению программирования». И небо гоночной славы обрушилось мне на голову. Кончились воскресные праздники, нет больше гонщика, которому я аплодировала. Я всегда была рядом с ним, была счастлива ему помочь, сделать что-то для клуба. Я так обиделась на него, когда он оставил велоспорт, что не могу с тех пор даже целовать его.
А он пытается меня понять, он делает усилия.
— Говори! Скажи наконец, в чем проблема!
Ах, если бы я знала… Может быть, из-за того что он бросил спорт, я и начала свое личное соревнование? Для того чтобы он понял, как я злюсь. А ведь это папа давал мне нежность, которую должна была бы давать мама.
Он возвращается вечером и подставляет мне щеку для поцелуя, но я отказываюсь его поцеловать. Во-первых, я уже большая, а во-вторых, он меня разочаровал. Тем хуже для него. Теперь я говорю ему «Здравствуй» И протягиваю руку: это смешно.
Я не знаю, как перестать обижаться на него. Тогда я была не в состоянии рассуждать здраво и убедить себя в том, что папа в тридцать восемь лет имел право прекратить участие в соревнованиях, имел право снова заняться информатикой, чтобы наверстать упущенное. Я не сумела понять, что не только его право, но и его обязанность думать о другом профессиональном будущем для обеспечения нужд семьи. И я ненавижу его за это. Я ненавижу воскресенья, во время которых уже ничего не происходит — нет ни собраний, ни гонок, ни побед, ни радости, ни больших, как у папы, стейков. Остался просто папа, который поздно приходит, много работает, ужинает в одиночестве, а по воскресеньям кричит на меня за столом. Я люблю его, восхищаюсь им, но демонстрировать свои чувства не могу. Я знаю, что он меня тоже любит. Иногда он говорит, что «раньше» я ему нравилась больше. Он хочет понять, но я не хочу ему помочь. Я люблю своего отца и не хочу больше любить его. Я потерялась в своих парадоксах, как мама потерялась в моих ритуалах, которые ей кажутся невыносимыми.
— Хватит смотреть на часы, Жюстин! Перестань убирать посуду, она подождет. Это просто мания какая-то!
Я не могу ждать. Слишком много времени потеряно, слишком большая часть жизни растрачена зря, слишком близка смерть. Я должна уничтожить пыль и беспорядок, как я должна уничтожить калории. Я чищу зубы десять раз на дню для того, чтобы удалить изо рта даже крошечные частицы калорий, даже после глотка чая. Жвачку я больше не жую: две калории — это слишком много.
Я одержима стремлением к порядку. Каждая вещь должна лежать на своем месте. Маленькая сестра не имеет права входить в мою комнату со своими игрушками. Я удаляю там пылесосом даже малейший намек на пыль. Я расставляю йогурты в холодильнике. Они должны стоять по категориям. Десерты с кремом тоже. И коробки с пирожными на полках тоже, хоть они меня и не касаются. Я расставляю их и пересчитываю.
Я внимательно слежу за тем, что едят мои родители. Я хочу, чтобы они ели все больше и больше. Если мама уходит в полдень на работу, не поев, я что-нибудь готовлю для нее или даю ей с собой маленький пакетик с пирожными. Утром я слежу за тем, чтобы младшая сестра как следует позавтракала.
Любовь к порядку и усердие, тяга к совершенству — эти черты всегда были мне свойственны. И до сей поры никто не упрекал меня за методичность. Я проверяю вещи в портфеле, пересчитываю тетради, я тщательно переписываю домашние задания для того, чтобы сдать их в идеальном виде. Мне постоянно нужны точки опоры, я должна быть уверена во всем. Я обожаю фантазийные украшения, особенно серьги, каждые две минуты я убеждаюсь в том, что все мои «драгоценности» на месте: кольца, браслет, серьги. Я начинаю считать сверху: раз — левая серьга, два — правая, три — кольцо, четыре — другое, пять — браслет. Все на месте. Моя подруга Жюли раздражается.
— Да перестань, сколько раз за сегодняшний день ты пересчитала серьги и все остальное?
Я боюсь что-нибудь потерять. Пропавшая серьга за три евро — это катастрофа. Я разражаюсь слезами. Летом в море я постоянно теряла их. Каждый раз я слышала: «Не надо было в них купаться».
Мне подарили кольцо с настоящим маленьким бриллиантиком, и я его тоже потеряла. Я очень расстроилась из-за этого. Я уже не помню, ругали меня или нет, но я все время боюсь осуждения со стороны родителей. Я чувствую себя в долгу. Они, насколько позволяют средства, щедры по отношению ко мне, но всегда напоминают мне о том, что это «дорого».
— Ты не отдаешь себе в этом отчета, но деньги с неба не падают. Три недели назад я купила тебе сиди с двумя песнями, а вчера что тебе подарили? Колечко, так ведь? И журнал.
Родители научили меня уважать деньги и особенно бояться долгов. Мне кажется, я все время слышу, как мой отец говорит:
— Никогда ни иметь долгов. Ты даешь взаймы или берешь, это обязательно принесет неприятности. Никому ничем не быть обязанным и экономить.
И вот я экономлю. Мне пятнадцать, каждую неделю я получаю десять евро на карманные расходы. И я стараюсь не истратить ни единого евро. В моей бухгалтерии дебет всегда должен быть на нуле. Я экономлю на будущее. Я повторяю себе: «Надо, чтобы у тебя были деньги. Будь экономной, слушай папу с мамой. Если ты хочешь в один прекрасный день иметь квартиру, машину, если ты хочешь оплатить курсы вождения, начинать экономить надо сейчас».
Этот период физического истощения и драконовской экономии длился полтора года. А потом наступила катастрофа.
Змея
У меня была лучшая подруга. Она оставила меня, когда началась болезнь, она не могла понять меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38