— Ершова, у него вилы… Вот такущие, блять.
— Тогда начинай. — Юлька снова яростно заработала ёршиком, а я заголосила:
— Да, зайка, ещё! Давай, малыш, не останавливайся! Соси сосок!
— Если он щас ответит „Соси хуёк — у нас глазок“ — все наши труды пойдут прахом. Я снова обосрусь. — Юлька заглянула в унитаз, и подала мне знак подлить воды.
— Киску! Киску лижите! — Исступлённо орали за дверью, и чем-то чавкали.
— Чо смотришь? — Я исподлобья глянула на хмурую Юльку. — Лижи давай.
— Какая у тебя киска, Лида! — Заорала Юлька, затрамбовывая своё пюре в унитазную трубу. — Как она свежа! Как нежна! Как лыса! Кончи мне в рот, маленькая сучка!
— Кончаю-ю-ю-ю! — Заорала я, и одним махом опрокинула всю оставшуюся воду в унитаз.
— Я тоже кончила. — Юлька заглянула в толчок, и покачала головой. — Штирлиц, вы провалились. Кал не утонул.
— Оу-у-уа-а-а-а-а-ы-ы-ы-ы, мама-а-а-а-а!!!! — Послышалось из-за двери, и Юлька бросила на пол ёршик.
— Дёргаем отсюда, Лида. Дёргаем, пока он не отошёл. На счёт „Три“. Раз… Два… Три!
Юлька резко толкнула вперёд дверь, и выскочила первой, наступив на скорчившегося у туалетной двери Павлика. За ней рванула я, краем глаза отметив, что выход из квартиры находится гораздо ближе, чем вилы.
— Ы-ы-ы-ы-ы! — Снова взвыл бывший Юлин возлюбленный. А вот нехуй дрочить под дверью, которая открывается наружу.
На улице, пробежав метров сто от Пашиного дома на крейсерской скорости, мы с Ершовой притормозили у детской площадки, и бухнулись на лавочку рядом с пожилой женщиной с вязанием в руках.
— Это пиздец. — Первой заговорила Юлька.
— Это пиздец. — Согласилась я, и замученно посмотрела на пожилую женщину с вязанием.
— Бабушка, тут какашками пахнет! — К женщине подбежал ребёнок лет шести, и они оба подозрительно посмотрели на нас с Ершовой.
— Ой, идите в пизду, тётенька, и без вас хуёво… — Юлька шумно выдохнула, и полезла за сигаретами.
— И мне дай. — Я протянула руку к Юлькиной пачке.
Минуту мы сидели молча, и курили.
— Лида. — Ершова бросила окурок на землю, и наступила на него каблуком. — Я хочу принести тебе клятву. Прямо сейчас. Страшную клятву. — Юлька явно собиралась с духом.
— Валяй.
— Лида… — Юлька встала с лавочки, и прижала правую руку к сердцу: — Я больше никогда…
— Не буду срать? — Закончила я за Юльку, и тоже раздавила окурок.
— Да щас. Я больше никогда не пойду в „Семейную выгоду“.
— И всё? — Я тоже поднчялась с лавочки, и отряхнула жопу.
— И нет. Ещё теперь я буду сама покупать поносоостанавливающее. Ты всегда можешь на меня рассчитывать, если что.
— Ну, когда мы в следующий раз пойдём в гости к Павлику…
— Заткнись. Дай мне молча пережить свой позор.
— Ах, Павлик… Павлушенька… Пашунечка…
— Заткнись!
— Что? Правда глаза колет? Кстати, я бесплатно кал топить не нанималась. Гони мне ту негритоску с одной сиськой.
— Разбежалась. У тебя мазь есть. И колобок. Блять, правду говорят „Дай палец облизнуть — а тебе всю руку откусят“
— Негритосину!!!
— Да подавись ты, завтра принесу. Сволочь меркантильная…
… Две женские фигуры, оставив за собой тонкий шлейф духов, сигаретного дыма, и чего-то очень знакомого каждому, растворились в вечерних сумерках
И в шесть утра звонит будильник…
30-01-2008 03:30
Всё просто. Просто как таблица в Экселе. Всё отрепетировано, одобрено и подписано. Всё просто. Хотя и не гениально. Одна таблица. Три графы. «Нужное подчеркнуть»…
Ненавижу.
* * *
— Дзынь-дзынь
— Кто там?
— Это я, твой Вася.
Хуяк-хуяк, открывается дверь. На пороге стоит букет цветов, полиэтиленовый пакет из магазина «Перекрёсток», и собственно Вася.
— Это тебе.
Букет переходит ко мне как знамя.
— Ой… Спасиба. Какая прелесть! Чмок-чмок. — Пакет вместе с Васей заходит в квартиру, и Вася поясняет:
— Я, вот, винца купил. Сладкого. Как ты любишь. — И трясёт пакетом.
Не люблю я вино, вообще-то. И Вася об этом знает. Вино любит сам Вася. Впрочем, так же как и пиво-водку-виски-коньяк и всё что горит.
— Спасибо, Вася.
— Ну что ты, такой пустяк.
Шуршу пакетом, достаю из него шоколадку «Виспа», бутылку какого-то красного пойла, и чек на сумму шестьсот пятнадцать рублей.
— Выпьем, Лида?
— Выпьем, Вася.
Чокаемся. Васина порция пойла улетает в него как в заливную горловину, а я мочу в бокале нос, и улыбаюсь как целлулоидный пупс.
— Ой, знаешь, у меня сегодня на работе такой смешной случай произошёл! Лид, ты щас обоссышься! Сижу я, значит, на работе, и тут звонит телефон. Я трубку поднимаю, типа «Компания „Волчий Хуй и Колбаса“, здравствуйте», а мне из трубки говорят: «Здравствуй, мой пупсик». Я прям ахуел! Голос-то мужской! Ну я и говорю: «Это ещё кто, бля?», а мужик отвечает: «Ты что, пупсик, не узнал? Это ж я, твой дядя Юра!» Вот я ржал-то! У меня и дяди Юры-то никакова нету… Смешно?
— Ахуеть как смешно. — И выпиваю залпом красное говно из своего бокала.
— Тогда наливай.
Наливаю. Снова пойло улетает в заливную горловину, а в бутылке нихуя уже не остаётся.
Вася смотрит на часы:
— Эх, стопиццот чертей, каналья… Метро уже закрылось, денег на такси нету, и вообще… Я у тебя останусь, ага?
Понятное дело, останешься. Куда ж ты денешься? А то прям я не знала, зачем ты сюда идёшь…
— Ага.
Вася рысит в спальню, а я иду в душ, уныло чищу зубы, и присоединяюсь к Васе. Тот уже лежит под одеялом, и мучает пульт от телевизора на предмет поиска MTV.
Ныряю под одеяло. Целуемся. Привычным движением, Вася одной рукой начинает телепать мою сиську, пытаясь поймать радио «Маяк», а другой снимает под одеялом трусы. С себя. Потом забрасывает на меня ногу, впивается зубами в мою шею, и увлечённо ковыряется у меня в трусах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181