– Ну, а как собрание? Что вы там узнали?
Ваарт коротко пересказал Ферьеру речь Лукаса, но Грайс не очень-то прислушивался, тем более что Копланд постоянно перебивал Ваарта невнятными вопросами. Однако сразу же посерьезневший Ферьер слушал его с напряженным вниманием.
– Вот уж не ожидал, – сказал он под конец. – Никак не ожидал, что они же все это и организовали. Я думал, альбионская труппа на самом деле… на самом деле…
– Банда бездельников, – помог ему Ваарт.
– Я-то хотел сказать противостояла администрации. Ведь многие рядовые любители считали себя оппозиционерами. То-то они, наверно, расстроились.
– Бездельники-то? Расстроились? – Мог бы для разнообразия как-нибудь по-новому их обозвать, с раздражением подумал Грайс. – Да они тряслись от страху, ровно листы на поганой осине. Им же только жалованье, стало'ть, и нужно. Посули им это самое жалованье – так они свой смертный приговор подмахнут, а не только что ихний растреклятый Акт. Хорошо хоть, мы им не доверяли, бездельникам проклятым!
– А я вот как раз и думаю – хорошо ли мы от них таились? Мы не доверяли Памеле Фос, а ведь нам и в голову не приходило, что Грант-Пейнтон с ней заодно. Эх, надо было ее как следует допросить!
– Да на кой она, стало'ть, нужна?
– Если б нам была известна вся правда, мы бы с этой Фос по-иному, знаете ли, обошлись. А впрочем, теперь уж поздно жалеть. Теперь нам нужно решить, успела ли она рассказать кому-нибудь про типографию.
– Да ни в коем разе! – уверил его Ваарт. – Я ихнего Лукаса так завел, что он на меня ровно змей накинулся, а про типографию ни словечка не сказал. Бубнил только, мол, в печатном деле до хрена бездельников кормится, и все. Мы с ним как псы сцепились, он бы, если б знал, беспременно про типографию стал бы орать, а он – ни гугу. Нет, ничего он, стало'ть, про нас не знает. Правильно я говорю?
Последний вопрос Ваарт задал Грайсу, и он в ответ уклончиво покивал головой. Ему было не до Ваарта. Он думал о фразе Ферьера – «Мы бы с этой Фос по-иному обошлись», – и у него от ужаса шевелились волосы на макушке. «Теперь уж поздно жалеть», – сказал Ферьер. Так что же они с ней сделали?!
– Даже если она и донесла, – вмешался Копланд, не отрывая довольного взгляда от надраенной медной кнопки, – навредить они нам все равно не смогут. И она наверняка это понимала.
Хотя Копланд говорил по-всегдашнему невнятно, Грайс без труда разобрал, что про Пам он выразился в прошедшем времени – «понимала».
– А где, кстати, Пам? – небрежно спросил Грайс, чувствуя со страхом, что голос у него сдавленно-сиплый.
Копланд и Ферьер многозначительно посмотрели на Ваарта, а потом их взгляды уперлись в засыпанную траншею, уже почти скрытую старыми керамическими плитками. Швейцары, хотя у них и не хватало на троих трех рук, работали очень споро, и Грайс видел, что через несколько минут нельзя будет определить, где проходила траншея.
– Господи Исусе! – приглушенно воскликнул Ваарт.
– Это был несчастный случай, – негромко, но жестко и настойчиво проговорил Ферьер.
– У нас целая дюжина свидетелей, – добавил Копланд. Оглядевшись, Грайс понял, что и Хаким, и миссис Рашман, и ее жених, и братья Пенни, и швейцары, и даже Тельма знают, о чем идет речь, но как бы ничего не слышат.
– Господи, пронеси, – пробормотал Ваарт. – А что хоть случилось-то?
– Да все от страха. – Ферьер обнял Ваарта и Грайса за плечи, словно считал их обоих соучастниками. Грайс вовсе не был уверен, что ему это нравится, но Ферьер говорил убедительно и напористо, он произвел бы хорошее впечатление на присяжных, если б дело дошло до суда. Грайсу, конечно, очень повезло, что его здесь не было, но винить во всем и правда, похоже, следовало только несчастный случай.
А спровоцировала его, как вскоре выяснилось, миссис Рашман. Она повздорила с Пам и замахнулась на нее своей сумкой. Началось-то все более или менее спокойно. Пам сразу сообразила, чем они тут занимаются, и сказала Ферьеру, что даром им это не пройдет. Они, по ее словам, готовили гибель «Альбиону» и другим таким же, как она выразилась, «точкам», которые спасают британскую экономику от развала и анархии. Ферьер не согласился с ней, и Грайс представил себе по его рассказу их спор – нетерпимые, верноподданно-догматические аргументы Пам и спокойные, исполненные здравой житейской мудрости возражения Ферьера. Грайсу теперь было даже странно, как это он раньше не замечал самодовольной ограниченности Пам. Ферьер наверняка шутя победил бы ее в споре.
Но вмешалась миссис Рашман, обозвав почему-то Пам бесчувственной рыбой, хотя этого-то обвинения, как убедился на собственном опыте Грайс, Пам вовсе не заслуживала. Она тут же ехидно сказала миссис Рашман, что та, высунув язык, гоняется за мужчинами и что она вцепилась в мистера Кули, после того как у нее ничего не вышло с Бизли, Сидзом и братьями Пенни. А еще Пам добавила, что миссис Рашман, дескать, и сейчас пристает к Хакиму, чтобы завести шашни на стороне. Миссис Рашман, конечно, разъярилась, обозвала Пам самодовольной стервой и замахнулась на нее тяжелой, как гиря, сумкой, – Грайсу случалось видеть, как она запихивала туда перед уходом домой банки с какао и сардинами, если ее хозяйственная сумка оказывалась набитой до отказа. Пам невольно попятилась, но ее схватил за руку один из швейцаров, чтобы она не удрала чересчур озлобленной и напуганной. Пам вырвалась, бросилась, не разбирая дороги, к выходу, оскользнулась на вымазанном в машинном масле полу и со всего размаха ударилась головой о станину «Уофдейла». Это был несчастный случай.
Гибель Пам взволновала Грайса не больше и не меньше, чем безвременная смерть какого-нибудь сослуживца от инфаркта – на его прежних службах такое иногда бывало, и он, если признаться честно, всякий раз переживал довольно приятное потрясение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95