Сеттеры — собаки охотничьи и никакой опасности для чужого человека не представляют. И это — хорошо.
Система подачи лифтов на этажи была известна киллеру, значит, и остановить каждый из них в нужный момент тоже будет не трудно.
И вот без десяти минут девять — на улице было уже совсем темно, мороз к ночи усилился, а резкие порывы ветра вздымали со снежных сугробов у подъездов длинные шлейфы острой серебряной пыли — мимо углубленной в чтение газеты консьержки решительным шагом прошел высокий мужчина в плотной черной куртке с откинутым на спину капюшоном и в черной же шерстяной шапочке, надвинутой на брови.
На секунду задержавшись у давно не мытого окна в будке сторожихи, мужчина глухо спросил у бабки:
— Как у тебя? — и, не дожидаясь ответа, закончил: — Ладно, бди на посту! Ну холодрыга! — Он зябко передернул плечами, а на вопросительный взгляд бабки профессиональным движением достал из внутреннего кармана красную милицейскую книжицу, ловко развернул и сунул к самому стеклу, чтобы сторожиха с ее бдительным оком успела увидеть трехцветную внутренность удостоверения и фотографию в военной форме. Большего для нее и не требовалось.
Сочтя знакомство достаточным, мужчина кивнул ей покровительственно и направился к лифту.
Но поднялся он не до восьмого этажа, где проживал клиент, а остановился на седьмом. Проверил, открыта ли дверь на лестницу, вышел на площадку, осмотрелся, прислушался — было темно и тихо. Взглянул на часы — самое время. Вызванная им кабина лифта оказалась большой, грузовой. Когда дверь открылась, киллер ловко заклинил ее и снова затаился, прислушиваясь.
Наконец над его головой хлопнула, закрываясь, металлическая дверь, тут же загудел мотор другой кабины и явственно донеслись нетерпеливые повизгивания собаки.
Кабина пришла на восьмой этаж. Открылись двери, собака залаяла, и в тот же момент, когда стали закрываться двери, киллер нажал на кнопку вызова и спокойно достал из внутреннего кармана пистолет Макарова с навинченным на ствол длинным глушителем.
Дверь лифта открылась теперь перед ним. Киллер увидел знакомый по многочисленным плакатам повернутый к нему полупрофиль типичного сибирского мужика и поднял ствол.
Глухой хлопок… Крупное тело хозяина рыжего Лана вздрогнуло и стало медленно опускаться — сползать по стенке на пол тесной кабины.
Киллер сунул руку внутрь кабины, бросил пистолет на скорченное тело и пальцем в перчатке нажал на кнопку верхнего, семнадцатого этажа. Дверь стала закрываться. Заработал мотор. Кабина ушла вверх.
Последнее, что успел увидеть киллер, были блестящие и доверчивые глаза рыжего сеттера, естественно не понимавшего, что происходит…
Он сошел по лестнице, проходя мимо консьержки, кивнул ей и легонько махнул рукой в перчатке. Хлопнула одна дверь подъезда, вторая. На ступеньках его словно подхватил снежный вихрь, закрутил, завьюжил, а когда он, морщась, машинально повернулся к двери, чтобы защититься от порыва ветра, в глаза ему в упор взглянул Валерий Смирнов, теперь уже точно бывший соперник нынешнего губернатора славного сибирского города Белоярска. И взгляд этот почему-то не вызвал никаких эмоций у киллера, только что успешно выполнившего свой заказ: в качестве «работы» он не сомневался. А вот глаза собаки почему-то тревожили.
Нет, он конечно понимал, что никакой собака не свидетель, но… Что-то темное, мистическое — настораживало. Подумал даже было, что, возможно, следовало бы уж заодно и Лана этого отправить — вместе с хозяином его. Но эта промелькнувшая мысль не задержалась. Вероятно, потому, что если хозяин был объектом его работы, то собака никакого отношения к делу, а тем более политике, не имела. И значит, грех лишать жизни безвинное создание.
Быстро пройдя через двор, он выбрался в арку подворотни, где было совершенно темно, зато впереди, на широком центральном проспекте, ползли автомобили с прыгающими огнями фар, светили затянутые снежной сетью фонари, переливались разноцветными вспышками яркие витрины.
Несколько умелых и быстрых движений — и вот уже черная куртка киллера, вывернутая наизнанку, превратилась в отличный и модный белый пуховик. Вместо киллерской шапочки на голове появился белый же меховой картуз с опущенными ушами. А вот с теплыми галошами-бреднями, приспособленными к подобной погоде, хоть было и жалко, пришлось расстаться. Одна, снятая с ноги, полетела аж в самую середину закутанного снегом палисадника, другая — в противоположную сторону и тоже утонула в глубоком снегу.
Еще минута — и по проспекту торопливо двигался в сторону ярко освещенной центральной гостиницы высокий и вполне элегантный мужчина, похожий на многих других, спешивших укрыться от ледяной сибирской вьюги…
— Ну, мужики, вы даете! — весело просипел он швейцару местного «Хилтона», предупредительно отворившему вторые, не автоматические двери в шикарный холл отеля. — На таком ветру запросто дуба дашь!
Швейцар уже приметил этого общительного и симпатичного молодого человека. Тот прибыл из Москвы, видать, по делам бизнеса, поскольку значительных вещей с собой не имел. Часто уходил и снова появлялся в отеле, всякий раз не оставляя такого не обязательного для знакомства человека, как обычный швейцар при дверях, без своего внимания. И кивал, и подмигивал, и шутки шутил вроде как сейчас.
— А вы как-то не шибко по-нашему! — с укором показал швейцар на легкие с виду ботинки жильца отеля. — Тут у нас в такой обувке долго не протянешь!
— Ну а я про что? — словно обрадовался постоялец. — А вы видели, так хоть бы сказали! — Нет, он не унывал, этот весельчак.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17