не хрен в карман за шилом лезть - сам подохнет. Ошибка. Эти козлы интеллигентные - не только живучие, но и вонючие.
Он достал трубку и набрал номер. Сказал, что хочет поговорить с Хозяином. Отключился. Полминуты спустя раздался сигнал…
Артист с Куцым прошли несколько шагов вперед и остановились, глядя, как Сизый, жестикулируя, что-то объяснял Хозяину. Разговор у них оказался долгим.
- Надоел мне Сизый, - сказал вдруг Артист.
Куцый посмотрел на него вопросительно.
- По-наглому, говорю, прет. Всех заложит. Чего теперь, тех двоих ментов убирать, что портрет «срисовали»?
- Хозяин скажет, - резонно заметил Куцый. - Эх, сейчас бы рюмашку и Дашку под ляжку… Чего он, зовет, что ль?
Они подошли к машине, сели. Сизый передал Куцему трубку:
- Хозяин тебя зовет.
- Мое почтение, - сказал Куцый, беря трубку.
- Ты в машине? - услышал низкий и мягкий голос Хозяина.
- Ага.
- Выйди, дверь закрой. Сделал? Теперь слушай, что велю. Завалился было сизый голубок-то?
- Ага.
- Можешь говорить нормально. То, что сделали, правильно. Живописца того, может, и придется… хотя душа не лежит. Ладно, пусть Сизый сам исправляет свою ошибку. Тебя с Артистом отзываю, вы мне нынче для серьезного дела нужны. Заберите из машины все, чтоб и духом вашим там не пахло, ясно? А все картиночки, бумажечки ментовские, все до единой, чтоб там остались.
- Понял.
- Ну и молодец, Витек. - Куцый даже вздрогнул: Хозяин редко называл его по имени. - Тогда отдай трубку.
Пока Сизый выслушивал последние указания Хозяина, Куцый ткнул Артиста в бок и приказал жестом все бумаги из сумки вываливать прямо на пол машины. Что и было немедленно проделано. Сизый же молча швырнул трубку в бардачок и с яростью прорычал:
- Выметайтесь! Со всем своим говном! К матери!…
Куцый обернулся к Артисту, словно невзначай подышал на правую ладонь, достал из кармана носовой платок, скомкал его в кулаке и, открывая дверь, быстро и ловко протер ручку. Тот же способ избавления от следов своих пальцев употребил и снаружи. Артист же долго возился, собирая шмотье, открыл дверь со своей стороны, долго выбирался, неуклюже закрывал дверь. Сизый ни на кого из них не обращал внимания, сидел, злобно уставившись в лобовое стекло, и сжимал побелевшими пальцами баранку руля.
- Может, хоть до ближайшего метро добросишь? - посетовал на свое положение Артист.
- Пошел бы ты… сучара! - выдавил Сизый и рывком бросил машину вперед.
- Хозяин переменил решение? - со смешком повернулся к Куцему Артист.
- Охота знать, позвони да спроси. А лучше - помолись. Ты это дело любишь, - с иронией заметил Куцый. - В самый раз будет.
И быстро ушел, не прощаясь.
Артист смотрел ему вслед и впервые наконец понял, откуда прилипла к парню эта кликуха - Куцый. Он во время быстрого движения действительно напоминал петляющего зайца, шел не по прямой между двумя точками, как заведено в геометрии и жизни, а словно кидаясь в стороны. Точно - Куцый!…
Ни тот ни другой не знали, что два фактора - неожиданное упрямство Артиста и решение Хозяина, - попросту говоря, спасли им жизни. Сегодня, во всяком случае. А вообще-то в их профессии заглядывать далеко вперед негоже, Провидение этого не любит… Тем более если оно занято в основном устройством будущего Хозяина, а не какой-нибудь мелкой сошки вроде них.
Сам же Хозяин, наглядно показав Сизому, кто должен принимать решения, тут же, после разговора с ним, позвонил в Сокольники, в дежурную часть ГАИ.
- Мне бы Воробьева, - попросил почти заискивающим тоном. - Ах, нету? Спасибо.
Набрал следующий номер.
- Капитан Воробьев слушает, - бодро ответила трубка.
- Здравствуй, голубчик, - ласково заговорил Хозяин. - Это я тебя, дружок, беспокою, Павел Антонович, узнал?
- Вот теперь признал, - обрадовался Воробьев. - Богатым будете, Павел Антонович, и здоровым! Это точно, примета такая. Рад помочь, если есть во мне нужда какая.
- Да оно и есть, а с другой стороны - вдруг хлопотно станет?
- Нашему брату не привыкать, вы ж знаете.
- Ну спасибо, голубчик. А дело, значит, такое. Где-то там, неподалеку от тебя, в Черкизове, художник один проживает, не знаю, один ли, с семьей. Слышал, хороший он человек. Да оно, в общем-то, может, и ни к чему, только стало мне известно, есть, понимаешь, эти, которые… убить хотят его, а за что - никто не знает. Нашелся, видишь ли, вроде бы голубь такой, сизокрылый, сизый, стало быть. Так вот, думаю, пожалеть надо бы художника-то. Да и ты чего-то, гляжу, в капитанах засиделся. Не пора дальше-то, а?
- Нехорошо…
- Чего говоришь?
- Нехорошо, говорю, Павел Антонович, землю-то нашу талантов лишать. Верно мыслю?
- А то как же! Их у нас и так немного.
- Чего-то адресок я не запомнил.
- Ах, адрес? Сейчас напомню, напомню, как же без адреса-то… Значит, Черкизовский проезд, дом одиннадцать, а квартира, стало быть, двадцать первая. Очко! - обрадовался Хозяин. - Смотри-ка! Везунчик ты, этак можешь большой куш сорвать!
- А я разве против, Павел Антонович? Кстати, голуби-то эти, они что, на лапках передвигаются или как?
- Ха-ха! На колесиках, «девяточки» такие черненькие, там чего-то буковки, циферки… эс, стало быть, сто семнадцать и снова эс-а. Да, так о чем это я? Вспомнил! Если, говорю, коллеги твои не совсем дураки, они уж, поди, на всех парах туда следуют. Кабы не опередили. Но им, надо думать, те бумажки нужны, что в машинке той. А с голубком-то им вредно встречаться, из этих он, из отмороженных, стрелять начнет, детей осиротит. Зачем стрелять?
- Значит, надо сделать так, чтоб не осиротил? - хмыкнул капитан Воробьев. И не удержался, хоть это было не в его правилах: - А кто ж это такой, зверь-то безжалостный? Да еще с пистолетом.
- Ах, кабы знать!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23