Но только если Вы не будете отвергать их. Если Вы
хоть немного переоцените свои ценности, то с Вашей решительностью
сможете быстро реализоваться в новом для себя. Кому-то нужны годы, чтобы
решиться на что-либо необычное, но только не Вам…
Мои фразы пусть и были высокопарными, но искренними. Оксана Владимировна
слушала меня с некоторым восхищением, и открыто призналась в этом:
- Вы прекрасно сказали! Вы просто умница, Петр Михайлович! Но… - она
несколько смущенно усмехнулась, глядя на стол, - Получается, что Вы
развращаете меня? Вы толкаете меня на непристойные поступки?
Она была права! Я вдруг обнаружил неведомую в Оксане Владимировне
сексуальность. Я в первый раз почувствовал, что она вполне желанная
женщина! И теперь подсознательно толкал ее к страсти. Наверняка смутно
надеялся на то, что когда-нибудь и сам смогу обладать этой неотразимой
женщиной. Я развращал ее и признался в этом:
- Да, это правда, если говорить откровенно. Но повторюсь - разве это
плохо? Суть в Вашем отношении к этому, а не в самих поступках.
- А как же любовь?
- Любовь – это любовь… У любви тысячи лиц. Но если суметь понять это
чувство без шелухи, которая почти всегда скрывает истинную суть любви,
если убрать эгоизм, чувство собственности, переживания за поведение
близкого человека, перерастающие в духовное насилие над ним, то
останется самое чистое чувство любви. И оно не будет иметь прямого
отношения к сексу. Чистая любовь жертвенна. Вы принимаете свою дочь
такой, какая она есть, какие бы ошибки в жизни не совершала, какой бы
характер у нее не был. И Вы сделаете все, чтобы она была счастлива. Она
вырастет, у нее появятся парень, и Вы не будете ее ревновать. Для Вас
главным будет, счастлива ли она с ним.
- Но ведь остаются такие понятия как измена, предательство… Это
причиняет боль близкому человеку, а любимому не сделаешь больно.
- Да, это так. Если близкий человек об этом узнает. Но, с другой
стороны, ему Вы нужна полноценной, счастливой женщиной! Не реализовав
себя в чем-либо, вы не сможете быть такой... А если признаться, то он
должен понять Вашу измену. Должен понять, что причина объективна и может
не зависеть ни от Вас, ни от него… Это будет его жертва, если и он Вас
действительно любит…
- Но это все не в нашем устройстве жизни… - задумчиво глядя в окно,
сказала она, опередив меня.
По ее замечанию я понял, что она прекрасно осознает каждое мое слово, а
не просто реагирует на набор красивых фраз. Моему восхищению ею не было
предела!
Она с несколько лукавой улыбкой посмотрела на меня и тихо спросила:
- А если Марина будет Вам изменять? Ведь и она, возможно, захочет
реализовать какие-либо тайные желания, захочет прожить нечто необычное в
своей жизни?
Я ждал этого вопроса.
- Не скажу, что это приятно для меня. Я не сталкивался с этим. Но мне
кажется, я смогу ее понять и простить…
- Уже поздно, Петр Михайлович… Пора по домам, - необычно ласковым тоном
проговорила Оксана Владимировна.

***
Я попрощался и ушел. Я понял, что теперь могу не переживать не только по
поводу увольнения с работы, но и утверждения в новой должности. Хотя
меня больше беспокоило другое. Сегодня мы разговорились с Оксаной
Владимировной, сблизились с ней. Но это могло быть только сегодня в
свете нашего душевного состояния. Сможем ли мы так же говорить и в
будущем? Не будем ли чувствовать неловкости друг перед другом за нашу
откровенность сегодня?
Марины не было дома. Скорее всего, опять пошла к своей подруге. Я принял
душ, надел халат на голое тело и сел смотреть телевизор. Жена пришла
домой через час.
- Ты что, подогреть ужин себе сам не можешь? – возмутилась она, заметив,
что я не поужинал после работы.
- Мариш, я съел два куска пирога и больше не хочу есть.
- Совсем без горячего что-ли? Ну ладно, как хочешь. Как на работе дела?
- Все нормально…
Обычный вопрос, обычный ответ. Мы уже настолько привыкли, что временами
относились друг к другу как к домашнему интерьеру. Марина делала свои
дела, я свои, пересекаясь на обсуждении каких-либо бытовых событий в
нашей жизни.
Я просмотрел от скуки какой-то ширпотребный боевик, пока Марина
хозяйничала на кухне и гладила белье. Затем, пожелав ей спокойной ночи,
я пошел спать чуть раньше обычного. Мне просто хотелось полежать в
спальне и вспомнить события уходящего дня.
Я вспомнил вопрос Оксаны Владимировны о моем отношении к возможной
измене жены. Временами я задавал себе этот вопрос – а как же я
отреагирую, если вдруг узнаю, что это произошло? И где начинается
измена? Когда она проводит вечер с мужчиной в кафе, когда обнимается с
ним, целуется, или уже когда у них наступает интимная близость в
постели? Самым неприятным был бы секс, остальное казалось неприятным
только как прелюдия к нему. Хотя я с иронией пытался понять для себя,
почему прикосновение чужих мужских рук к моей жене не вызвало бы во мне
столько негативных чувств, сколько прикосновение чужого члена. Глупо,
конечно… Но ведь, по логике, что в этом особенного? В чем разница? Ну,
вошел член, вышел. И если это все, то в чем же проблема? Почему это так
неприятно, даже если, к примеру, буду знать, что Марина больше никогда
не увидит своего любовника и останется моей прежней Мариной?
Вообразив, как чей-то член проникает в лоно моей жены, я почувствовал
какую-то неприятную, но сладкую боль внутри себя. Я решил отвлечься от
этих мыслей и начал вспоминать о Наташе.
В этот раз с ней все было ярче и контрастнее, чем в прошлый раз на
вечеринке. Я вспоминал изумительный минет, ее стоны, вторжение в ее
попку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22