- Кантус? - прошептал он. Громадный мурхаунд приветственно замахал
хвостом, но головы не поднял, а продолжал печально смотреть на вход своими
карими глазами.

Священник, посвятивший свою жизнь Чантэа, мирно спал под защитой
Богини. Была глубокая ночь. И теперь Богиня решила, что он готов
воспринять ее приказ.
Священнику приснилось, что он увидел на ступенях храма меч, и, хотя
он не разбирался в оружии, все же каким-то образом понял, что это не
обычный меч.
Серебристый клинок в нескольких местах потемнел и был сломан, а
гладкая кожаная рукоять сгнила. Священник внес меч в храм, и храм тут же
превратился в кузницу. Священник никогда не занимался кузнечным делом, но
теперь разжег огонь и взял в руку молот, который удобно устроился в его
руке. Мягко постукивая, он провел молотом вдоль клинка, и постепенно меч
начал приобретать свой прежний вид: клинок выпрямился и у него снова
появился острый кончик. А через мгновение кожа на рукояти - там, где
только что свисали гнилые лохмотья, - опять была ровной и гладкой.
Еще через минуту клинок был готов, и священник увидел, что держит в
руках меч поразительной красоты и силы. Он поднял его к солнцу, и яркая
вспышка света чуть не ослепила его.
Патриарх Трэвор вдруг проснулся и сел на кровати. Он тяжело дышал, а
сердце неистово колотилось. Он соскочил на пол и с благоговением преклонил
колени перед изображением своей Богини. Да, его посетило пророческое
видение! Он не знал, что означает сон, но ни на секунду не сомневался в
его природе. Он подождет.

Тристан увидел гнев на лицах вокруг. Но этот гнев был направлен вовсе
не против него, объявленного предателем, а против офицера в дверях.
Послышались сердитые возгласы, и многие схватились за оружие.
- Продажный подонок! - вскочив на ноги, воскликнул крупный мужчина. -
Как ты смеешь говорить от имени короля ффолков!
Капитан чуть кивнул - тут же распахнулось окно, и в нем появилась
ухмыляющаяся морда с длинными острыми клыками. Великан! В следующий момент
храбрый ффолк, пронзенный стрелой, отлетел назад с такой силой, что,
падая, перевернул два стола. Еще несколько великанов молча встали за
спиной своего командира, в то время как остальные ворвались внутрь через
кухню. А из окон на посетителей злобно смотрели наемники с луками в руках,
готовые в любую минуту выпустить стрелу во всякого, кто осмелится им
перечить.
Принц оглянулся. Скорее бежать! Он представил себе, как подпрыгнет,
ухватится за балку и... Принц покачнулся - сказалось выпитое - и, если бы
Понтсвейн не схватил его за руку, он непременно свалился бы на пол.
Отвращение, выступившее на лице лорда, обожгло принца, и он отдернул руку.
Уже почти все ффолки были на ногах, и в затуманенном мозгу Тристана
пронеслась очень ясная картина: он понял, что эти храбрые ффолки будут
просто растоптаны превосходящими их числом и мощью наемниками, и он -
пусть и не прямо - будет виноват в их смерти. Скинув руку Понтсвейна,
Тристан с усилием выпрямился.
- Обвинение ложно! - объявил он, и ему удалось - не совсем понятно,
как - внятно выговорить все слова. Он обратился к командиру отряда
наемников:
- Я пойду с вами и сам докажу Высокому Королю, что не виновен в
измене.
Ему показалось, что ффолки, собравшиеся в таверне, готовы ввязаться в
драку, но постепенно напряжение спало. Тристан, Дарус и Понтсвейн подошли
к стражнику, черные глазки которого удовлетворенно сверкнули.
- Вы должны сдать мне ваше оружие, - объявил он, протянув руку.
Тристан тут же пожалел о своем решении, но, увидев стрелы, готовые
пронзить сердца ни в чем не повинных людей, неохотно отстегнул меч и
протянул его капитану, поклявшись про себя, что принц Корвелла снова будет
владеть мечом Симрика Хью.

Сердце Казгорота было для Хобарта источником силы и помогало
преодолевать трудности, которые тот встречал в дороге. Его путь лежал
через переход высоко в горах; узкие тропы извивались по самому краю
пропасти, но священник упорно шел вперед туда, где он ни разу не был.
Частично его уверенность была рождена верой в Баала - его Бог в сне
указывал нужный путь, - но, кроме того, Хобарту казалось, что черный
камень сам отыскивает поле боя, имея на то свои собственные причины.
Несколько дней, не останавливаясь, священник шел без еды и питья,
пока не оказался посреди обширной, поросшей лесом долины. Передним
расстилалось поле, на противоположном конце которого поднимался невысокий
холм. Хобарт сразу понял, что перед ним Плато Фримена, где в прошлом году
произошла жестокая битва. Священник поднялся на вершину могильного холма,
нетерпеливо поглаживая теплый камень.
Он опустил черное сердце к земле и вспомнил заклинание, которое
оживляло мертвых. Как и в прошлый раз, сила, исполнившая заклятье, пришла
от черного камня, и, несомненно, она была намного могущественнее той,
которую мог вызвать сам священник.
Хобарт даже рассмеялся от радости, когда почувствовал, как задрожала
и затем покрылась глубокими трещинами земля у него под ногами. Запах
влажной почвы быстро сказался заглушенными запахами разложения.
Хобарт заглянул в одну из расщелин: оттуда на него смотрели своими
пустыми глазницами черепа, костлявые руки скребли грязь, рывками
вытаскивая скелеты на поверхность. Постукивая костями, полуистлевшие трупы
выбирались из могил. Они ползли наверх, отталкивая соседей, наступая им на
черепа и вдавливая их обратно в землю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124