ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Нет, не панцирь – я впаяна в льдину, в ледовый монолит, где нет ни света ни воздуха, а эта мерцающая зелень – вовсе не свет, это обманка, насмешка… подделка. Можно ли верить тому, что я вижу в этой зеленой мгле? Существуют ли на самом деле эти скалы в натеках каменного воска, эта тлеющая фосфором вода, эти своды, уходящие во мрак, сам этот мрак…
Мрак существует. Я точно знаю. Он здесь. Вокруг. Во мне. Во мне его даже, кажется, больше, чем вокруг. Он свернулся, тяжелый, словно цепь, его кольца бухтой уложены в животе, его щупальца распяли мои руки над плоскостью небытия. Он сосет и лижет сердце у меня в груди. Он питается мною.
Мне не больно. Просто я кончаюсь. Я прекращаю быть.
Я кончаюсь, слышишь!?
Слышу.
Высокое небо, я слышу! Дракон, пленник, это ты?!
Судорога!
Меня выгибает, дребезг натянутых цепей, в глазах мечется зелень. Волосы ливнем лезвий хлещут по плечам, расчерчивая фосфор кожи черным пунктиром царапин. Вдох! В легкие льется пустота. Крик! Пустота множится эхом. Внутри обеспокоено ворочается мрак, поднимает змеиную голову. Стискиваю кулаки. Металл браслетов полосует запястья. Скалюсь. Рву зубами соленый бок пустоты. Она черна и ядовита.
Помрачение.
– Ишь ты, – ворчливо бормочет Амаргин, – Развоевался. Чуть не затоптал девчонку. Под ноги смотреть надо, э?
Обморок выравнивает дыхание. Я гляжу сквозь полусомкнутые ресницы – он. В мокром балахоне, лицо его в бесцветном гнилушечном освещении неприятное и плоское. Стоит передо мной по щиколотку в воде. У ног – тело женщины в белом платье.
Мое, между прочим, тело.
Амаргин! – зову я.
Нет голоса. Не могу пошевелиться. Только подглядывать могу в щелку оледеневших век. Амаргин смотрит на меня, подняв брови.
– Угу, – кивает он и оборачивается куда-то в темноту. – Скоренько, говоришь? А скоро только мыши плодятся. И почему я не удивлен? Как ты думаешь, Чернокрылый?
Тьма расступается завесой, рождая силуэт божества. Патина древней бронзы лепит надменное неподвижно-неистовое лицо. Черные глаза нетопырями летят ко мне (эй, мрак, отступись, эта тьма – не просто тьма, это обратная сторона пламени). И снова – проникновение. Туда, в застывшие мои недра скользнула – не змея, нет – струйка расплавленного металла. Пламя узким ланцетом разъяло меня – на меня и не меня. И еще раз не на меня. И, рассмотрев, сомкнуло наши опаленные края, объединив в прежнее целое. Больно, но аккуратно. Заражения не будет.
– Дракон побеждает, – глухо говорит Вран, и голос его вместо воздуха заполняет собою пространство.
Пустота радуется, пустота катает в ладонях тихий громовый раскат: когда еще ей доведется наполнить себя ни стоном каким-нибудь, ни кашлем, не бормотанием – благородным звуком истинной речи!
– Дракон побеждает, а малыш не замечает этого. У него нет шансов.
– Есть, – возразил невзрачный Амаргин. – Вот он валяется в воде, его шанс.
– Ты хочешь одной стрелой поразить двух зайцев, друг мой.
– Я присматриваю за ними, – сказал Амаргин. – Я присматриваю.
Глава 9
Золотая свирель
На этот раз я вытащила Кукушонка из мертвого озера до того, как он потерял сознание. Однако, он еще некоторое время сидел на бережку в жилой пещерке, весь синюшный от удушья, трясясь и клацая зубами. Я накинула ему на плечи одеяло.
– Отвези меня в город, – попросила я.
– Что? А… да. – Пауза. – Давай огонь разведем?
– Зачем? Пойдем наружу. Солнце уже встало, сейчас согреемся. А еды все равно нет, незачем плавник зазря жечь… Шевелись, Ратер, мне тоже холодно. И я есть хочу. Ты, небось, позавтракал?
– Не-а. До свету сбежал, пока все спали. Чтобы кухарить не приставили.
– Ну и нечего тогда рассиживаться. Пойдем!
Я достала свирельку и махнула парню, чтобы не зевал.
Звонкая музыкальная фраза косо прорвала каменную кожу, выворотила клочья багряного гранитного мяса. Сквозь прореху тут же ввалился янтарно-розовый сноп низких утренних лучей, весь в блестках кварцевых пылинок. Мы проскочили в щель. Ратер обернулся – но скала уже выглядела монолитом, без трещин и щербин.
– Ишь ты, ешкин кот… Слышь, Леста, давно спросить хотел, что это у тебя за дудочка такая?
– Сам ты дудочка. Это свирель.
– Дай взглянуть!
Я показала ему свое сокровище – издали, на ладони. Он сунулся было ее цапнуть.
– Руки убери! – гаркнула я.
– Так я только глянуть…
– Убери руки.
– Ну ладно, ладно… – Кукушонок склонился, сцепив руки за спиной. – Золотая! – восхитился он. – Красотищщща!. Резная вся. – Поднял на меня подозрительно замаслившиеся глаза. – Волшебная, да?
– Да.
– И ежели бы я в нее… это, подудел… скала бы тоже отворилась?
– Не знаю.
Я собралась убрать свирельку в кошель, но Кукушонок взмолился:
– Погоди… Дай еще погляжу. Здесь какие-то веточки еловые вырезаны… Это че?
– Это письмена. Простым смертным их читать не следует.
Когда я задала подобный вопрос Ирису, он улыбнулся и неопределенно пошевелил пальцами – "Это пожелание ".
– Это магическое заклинание?
– Не знаю, – смягчилась я.
Амаргин, которого я в свое время пытала тем же вопросом, меня разочаровал. Повертев свирельку, он заявил, что таинственная надпись означает «На добрую память» и ничего более. Разумеется, говорить об этом Кукушонку я не стала.
– А ты умеешь играть на свирели или она сама играет?
– Немного умею. Совсем чуть-чуть.
– Значит, она не сама?
– Нет, это я играю.
– Я помню мелодию: трам, пам-пам, па-ам, пам-пам пам-парам! А сыграй что-нибудь другое. Скала откроется?
Мне самой стало любопытно. Я приставила свирельку к губам, пробежалась пальцами по дырочкам, извлекая несвязную россыпь звуков.
Скала не шелохнулась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238
Мрак существует. Я точно знаю. Он здесь. Вокруг. Во мне. Во мне его даже, кажется, больше, чем вокруг. Он свернулся, тяжелый, словно цепь, его кольца бухтой уложены в животе, его щупальца распяли мои руки над плоскостью небытия. Он сосет и лижет сердце у меня в груди. Он питается мною.
Мне не больно. Просто я кончаюсь. Я прекращаю быть.
Я кончаюсь, слышишь!?
Слышу.
Высокое небо, я слышу! Дракон, пленник, это ты?!
Судорога!
Меня выгибает, дребезг натянутых цепей, в глазах мечется зелень. Волосы ливнем лезвий хлещут по плечам, расчерчивая фосфор кожи черным пунктиром царапин. Вдох! В легкие льется пустота. Крик! Пустота множится эхом. Внутри обеспокоено ворочается мрак, поднимает змеиную голову. Стискиваю кулаки. Металл браслетов полосует запястья. Скалюсь. Рву зубами соленый бок пустоты. Она черна и ядовита.
Помрачение.
– Ишь ты, – ворчливо бормочет Амаргин, – Развоевался. Чуть не затоптал девчонку. Под ноги смотреть надо, э?
Обморок выравнивает дыхание. Я гляжу сквозь полусомкнутые ресницы – он. В мокром балахоне, лицо его в бесцветном гнилушечном освещении неприятное и плоское. Стоит передо мной по щиколотку в воде. У ног – тело женщины в белом платье.
Мое, между прочим, тело.
Амаргин! – зову я.
Нет голоса. Не могу пошевелиться. Только подглядывать могу в щелку оледеневших век. Амаргин смотрит на меня, подняв брови.
– Угу, – кивает он и оборачивается куда-то в темноту. – Скоренько, говоришь? А скоро только мыши плодятся. И почему я не удивлен? Как ты думаешь, Чернокрылый?
Тьма расступается завесой, рождая силуэт божества. Патина древней бронзы лепит надменное неподвижно-неистовое лицо. Черные глаза нетопырями летят ко мне (эй, мрак, отступись, эта тьма – не просто тьма, это обратная сторона пламени). И снова – проникновение. Туда, в застывшие мои недра скользнула – не змея, нет – струйка расплавленного металла. Пламя узким ланцетом разъяло меня – на меня и не меня. И еще раз не на меня. И, рассмотрев, сомкнуло наши опаленные края, объединив в прежнее целое. Больно, но аккуратно. Заражения не будет.
– Дракон побеждает, – глухо говорит Вран, и голос его вместо воздуха заполняет собою пространство.
Пустота радуется, пустота катает в ладонях тихий громовый раскат: когда еще ей доведется наполнить себя ни стоном каким-нибудь, ни кашлем, не бормотанием – благородным звуком истинной речи!
– Дракон побеждает, а малыш не замечает этого. У него нет шансов.
– Есть, – возразил невзрачный Амаргин. – Вот он валяется в воде, его шанс.
– Ты хочешь одной стрелой поразить двух зайцев, друг мой.
– Я присматриваю за ними, – сказал Амаргин. – Я присматриваю.
Глава 9
Золотая свирель
На этот раз я вытащила Кукушонка из мертвого озера до того, как он потерял сознание. Однако, он еще некоторое время сидел на бережку в жилой пещерке, весь синюшный от удушья, трясясь и клацая зубами. Я накинула ему на плечи одеяло.
– Отвези меня в город, – попросила я.
– Что? А… да. – Пауза. – Давай огонь разведем?
– Зачем? Пойдем наружу. Солнце уже встало, сейчас согреемся. А еды все равно нет, незачем плавник зазря жечь… Шевелись, Ратер, мне тоже холодно. И я есть хочу. Ты, небось, позавтракал?
– Не-а. До свету сбежал, пока все спали. Чтобы кухарить не приставили.
– Ну и нечего тогда рассиживаться. Пойдем!
Я достала свирельку и махнула парню, чтобы не зевал.
Звонкая музыкальная фраза косо прорвала каменную кожу, выворотила клочья багряного гранитного мяса. Сквозь прореху тут же ввалился янтарно-розовый сноп низких утренних лучей, весь в блестках кварцевых пылинок. Мы проскочили в щель. Ратер обернулся – но скала уже выглядела монолитом, без трещин и щербин.
– Ишь ты, ешкин кот… Слышь, Леста, давно спросить хотел, что это у тебя за дудочка такая?
– Сам ты дудочка. Это свирель.
– Дай взглянуть!
Я показала ему свое сокровище – издали, на ладони. Он сунулся было ее цапнуть.
– Руки убери! – гаркнула я.
– Так я только глянуть…
– Убери руки.
– Ну ладно, ладно… – Кукушонок склонился, сцепив руки за спиной. – Золотая! – восхитился он. – Красотищщща!. Резная вся. – Поднял на меня подозрительно замаслившиеся глаза. – Волшебная, да?
– Да.
– И ежели бы я в нее… это, подудел… скала бы тоже отворилась?
– Не знаю.
Я собралась убрать свирельку в кошель, но Кукушонок взмолился:
– Погоди… Дай еще погляжу. Здесь какие-то веточки еловые вырезаны… Это че?
– Это письмена. Простым смертным их читать не следует.
Когда я задала подобный вопрос Ирису, он улыбнулся и неопределенно пошевелил пальцами – "Это пожелание ".
– Это магическое заклинание?
– Не знаю, – смягчилась я.
Амаргин, которого я в свое время пытала тем же вопросом, меня разочаровал. Повертев свирельку, он заявил, что таинственная надпись означает «На добрую память» и ничего более. Разумеется, говорить об этом Кукушонку я не стала.
– А ты умеешь играть на свирели или она сама играет?
– Немного умею. Совсем чуть-чуть.
– Значит, она не сама?
– Нет, это я играю.
– Я помню мелодию: трам, пам-пам, па-ам, пам-пам пам-парам! А сыграй что-нибудь другое. Скала откроется?
Мне самой стало любопытно. Я приставила свирельку к губам, пробежалась пальцами по дырочкам, извлекая несвязную россыпь звуков.
Скала не шелохнулась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238