», как в прежние времена. Я почувствовал, что большего этого не потерплю.
Во время этого монолога Олэн, словно забавляясь, пощелкивал собачкой «смит энд вессона».
– Это угроза? – поинтересовался младший.
– Нет, просто я требую равенства.
– Равенства и братства, – иронически бросил младший.
– Нет, первого достаточно. Раз мы волей-неволей вынуждены здесь сталкиваться, лучше не гнать волну. В наших же интересах. Здесь такой тихий уголок… Кстати, не таскайте сюда кого ни попадя, – он ткнул дулом в сторону двора.
– Это не кто попало, – буркнул старший.
– Поживем – увидим. Я уже доказал, чего стою, – заметил Олэн (на сей раз он решил не скромничать). – И не вам на меня жаловаться.
– А мы тебя ни в чем не упрекаем, – проворчал старший.
– Тем более.
Он сунул револьвер в карман, но руку не вытащил. Старший, казалось, о чем-то напряженно думает.
– Коль скоро ты шлепнул Шнейдера, мы готовы сделать тебе предложение, – наконец сказал он.
– Шнейдера?
– Ага, так звали типа с бульей ряшкой… Можешь занять его место. Всего нас пятеро – двое скоро подгребут из Германии. Встречаемся на Севере.
– Я вовсе не говорил, что прикончил парня…
Братцы переглянулись. Это было выше их понимания.
– Ты хочешь сказать, что полаялся со Шнейдером, отобрал у него пушку и отпустил на все четыре?… – спросил младший.
– Точно. И готов продолжить объяснения, где и когда он захочет.
Братья с соболезнованием закивали – ни дать ни взять «друзья семьи» у выхода с кладбища.
– Не самая удачная метода, – скривился старший.
Младший выразил горячее одобрение. Сами они всегда предпочитали радикальные меры, поэтому до сих пор оставались в живых. Следовательно, у обоих не было оснований меняться.
– Даже будь у вас свободное место, я бы не поехал, – сказал Олэн. – Предпочитаю действовать самостоятельно.
Старший, приподняв линялую занавеску, обнаружил под окнами «ДС-19». Олэн тоже подошел к окну.
– Это я взял напрокат, – почти стыдясь неказистой машины, объяснил он. – Зато она надежна и не бросается в глаза.
Старший отпустил занавеску, и она грустно поникла. Все трое спустились вниз. Олэн замыкал шествие. На пороге он остановился. Младший уставился на странный номер «ДС» – 9966 ЮС 75 – и сел в «ягуар» последним.
Пока машина медленно разворачивалась, младший высунул голову в окошко.
– И потом, у «ДС» – не дизельный мотор, – крикнул он Олэну.
Франсуа запер за ними деревянные ворота.
Брошеный заводик ему нравился. Здесь он чувствовал себя хозяином. Воображение рисовало моторы «лотосов», «триумфов» и прочих спортивных машин, развешанные на цепях вместо неоновых люстр.
Он включил свое «Кольцо-24». Крошечные автомобили рванули с места. Каждый мчался по своей дорожке – здесь никто не мог сжульничать, зацепить соседа или подстроить аварию…
Вечером Олэн перебрал коллекцию галстуков и улегся поразмыслить о настоящем и будущем. Время от времени он перечитывал статью Спартака. «Быть может, Франсуа Олэн изобрел новую разновидность гангстеризма?»
Он вслух повторил вопрос. «Если и не изобрел, то, вероятно, займусь этим теперь». Во время объяснений со Шварцами он чувствовал себя совершенно спокойно. Даже когда убрал револьвер…
Олэн подумал о Бенедит. Наверное, она сейчас ужинает со своим Грецем. «Ну и прекрасно! Пусть не думает, что я позволю ей лезть в мои дела! Довольно опеки! Я еще не созрел для того, чтобы меня таскали на буксире. А не нравится – плевать!»
Бенедит пребывала в отличном настроении. Во всяком случае, так думал Грец, целуя ей руку. Молодая женщина взяла у него картонку. Внутри лежали три еще девственно чистых фарфоровых горшочка. Из осторожности Грец завернул каждый из них в газету. Разворачивая бумагу, Бенедит вдруг случайно увидела заголовок статьи Спартака. Картонка выпала из дрогнувшей руки, и хрупкий фарфор разлетелся вдребезги. Бенедит закусила губы, предоставив Грецу собирать осколки.
Глава 10
Олэн купил все еженедельники. В одном напечатали интервью о Пралине, отбывавшим срок в Нанте ре. Однако журналист распространялся в основном о клошарах вообще и их жизни в исправительном доме в частности.
«Вот идиот!» – подумал Олэн. Немного пошарив в мастерской, он нашел длинные, разводные кусачки. То есть, чтобы резать, следовало не стягивать, а раздвинуть концы. Олэн отделил их от станка, перерезал провода и наточил лезвия.
В последнем замысле Франциска Первого этому инструменту отводилась важная роль. Олэн решил еще раз изучить местность. Он выбрал ту сторону улицы, где погиб гангстер. Шел он медленно. На тротуаре не осталось никаких следов. Но Франсуа все же обогнул памятный кусок асфальта – ему не хотелось топтать осененную смертью землю. «Это все равно, что наступить на могилу», – подумал он.
Понаблюдав за банковским фургоном, Франсуа пришел к выводу, что охрана располагает превосходным материалом, обеспечивающим ей полную безопасность от покушений. Ни один идиот не станет ломиться в бронированный ящик…
Он просчитал расстояние, прикинул наиболее удобное место парковки и придумал, где можно перескочить на ходу в другую тачку.
Оставалось найти по крайней мере двоих решительных компаньонов и шофера. Таких, кто слушался бы с полувзгляда. Олэн не торопился. В комоде под рубашками у него лежало еще три-четыре миллиона. Для того, кто скрывается от полиции, это немного, но вполне достаточно, чтобы спокойно подготовить ей еще один сюрприз.
Олэн хотел подобрать ребят помоложе. Новичков! На состязаниях, между прочим, с них тоже не спускают глаз. Голодные, хищные, как волки, юнцы – находка для менеджера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51