Рид настаивал:
– Ты остался после меня, в одной руке у тебя была сигарета с марихуаной, в другой – шлюха.
Я бросил курить марихуану. Меня оклеветали.
– Никто тебя не оклеветал, – не согласился Рид. – Ты англичанин, ты работаешь в газете, клеветать на людей – это твое дело.
Когда выдавался удобный момент, Джексон встревал и отпускал фразочки вроде «Конечно, это было давно, теперь уже совсем другое дело». Тем временем Тесак продолжал развивать мысль о моих британских корнях:
– Приятно видеть, что у тебя немного отросли волосы, а то при последней нашей встрече страшно было смотреть на твою лысину. – Он поковырялся в носу и добавил: – Ты только что с самолета из Англии, так ведь?
– На самом деле из Сиднея.
– Ты прилетел к нам сюда, – продолжал Рид, – и вдруг оказалось, что у нас тут есть душ и мыло. «Ни хрена себе, – подумал ты, – и давно это у вас?»
– Никак не могу понять, – признался Джексон, – нравитесь вы ему или нет. Черт его знает.
– Тесак, расскажи мне немного о Джексоне.
– Он играет на прессе, как на скрипке, – усмехнулся Рид, – так же как и я все эти тринадцать лет. И ты все время думаешь об одном, точно?
– Ну сколько можно? – в один голос вздохнули Марки.
– Ты, как собака, возвращаешься, чтобы проверить свою отрыжку, – продолжал Рид, – тебе нужно снова прийти и лизнуть ее.
– Ладно, Тесак, я собака, тогда ты отрыжка.
– Точно, дружище. И все потому, что ты меня тогда не вычистил. Ты снова и снова приходишь на место преступления. Чем займемся теперь? Пойдем в стрип-клуб?
В третий раз за последние пять минут Джексон попытался немного разрядить обстановку:
– У нас всегда есть новая история для журналистов.
– Ты получил то, ради чего пришел, – заявил Тесак, – благодари Господа Бога, что мы дали тебе сегодня работенку. А теперь проваливай, пока снова не остался в одиночестве. И повежливей… Однажды мы опять можем тебе пригодиться, но только не сейчас. Именно поэтому ты сегодня так груб.
Миротворческие попытки Джексона стали какими-то неискренними:
– По крайней мере, ты не врешь. Жаль только, что хитришь и следишь, откуда ветер дует… Если не считать этого, ты мне понравился. По-моему, ты неплохой парень. И не обидчивый.
– А мне кажется, что он это все припомнит, так ведь? – спросил Рид.
– Мы не обидчивые, – сказал Джексон, судя по всему, имея в виду нас троих. – Мы тут много наговорили. И если ты напишешь что-нибудь обидное, то людям это будет неинтересно, потому что они все это уже слышали… Еще вопросы есть?
– Да. Это ты расцарапал ему лицо?
По всей правой щеке Рида шла лыжня из трех параллельных линий.
– Меня поцарапан медведь-коала из Хилесвильского заповедника.
– Что, правда?
– Большинство людей верят в это.
– А что произошло на самом деле?
– Не твое собачье дело.
– Мужик или женщина?
– Вилка для барбекю. Одна мамаша заехала мне по лицу вилкой для барбекю. Мы поехали на пикник, и я поцапался с одним придурком, а потом взял и ткнул его рожей прямо в жарящееся мясо. А его мамаша ударила меня этой чертовой вилкой. Пришлось извиняться.
– Послушай, – сказал Джексон, – на наши шоу приходят лучшие журналисты Австралии, но они не могут написать о том, что там видят. – (На самом деле ни в одной крупной газете ни разу не появлялась рецензия на их представление.) – Это жестокая, несмешная комедия.
– Правдивые истории, – добавил Рид, – и некоторым они нравятся. Но только не тебе. Ты не смеялся ни разу в жизни.
Я сдался.
Думаю, что короткое знакомство с Тесаком Ридом в последующем сильно снизило мои шансы на благосклонность супермодели Клаудии Шиффер. В день нашей встречи было практически полное затмение солнца, но она, как мне кажется, не обратила на это никакого внимания.
На одном из бесчисленных собраний в АПО, которые отличались друг от друга только числом «гениальных идей» и тем, говорили мне или нет тратить меньше денег на фотографии пингвинов, Ник сообщил, что Клаудия Шиффер согласилась позировать для «Ральфа». Один из спонсоров ее австралийского турне отказался от участия, и АПО согласилось взять на себя ровно четверть предстоящих расходов, если она снимется для обложек «Клео», «Вуманс дэй» и «Ральфа», – но она оставила за собой право отказаться от съемок в одном их этих журналов.
Этот контракт с самого начала показался мне немного странным, но супермодели не часто заглядывали в наш офис, упрашивая снять их для нашей обложки, поэтому я притворился, что поверил, кивнул, улыбнулся и вызвался взять у нее интервью. Я не мог знать наверняка, кем Клаудия Шиффер окажется на самом деле. Я знал только, что она была замужем за Ричардом Гиром и что они оба вели распутный образ жизни. Потом мне сказали, что Клаудия была лицом «Л'Ореаль».
«Клео» взял на себя организацию фотосессии, которая должна была состояться в Мельбурне. На долю «Ральфа» в напряженном графике Шиффер приходился один час, на долю «Клео» – три. Мне сказали, что на укладку волос и макияж у нее уйдет не меньше часа, поэтому я приехал в студию за сорок пять минут, надеясь поприсутствовать при закулисной ругани Клаудии со стилистом. Но хотя на месте были стилист, фотограф Тим Байер и парикмахер, лицо «Л'Ореаль» отсутствовало. Так прошел час, отведенный на прическу и грим.
Энди Уорхол сказал: «Красивые люди чаще заставляют себя ждать… потому что между красотой и обыденностью лежит много часовых поясов». Я терпеливо ждал. Было похоже, что готовиться Шиффер собиралась прямо во время нашей съемки. Мы предположили, что она, должно быть, приедет с другой студии и у нее, возможно, уже будут уложены волосы, а макияж потребует всего лишь нескольких дополнительных штрихов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106