— Это хорошо сказано, — отвечал Кандид, — но надо все-таки возделывать свой сад.
Последняя фраза — афоризм на все времена. Он — ключ (хотя и образно-символический) ко всей философии и — шире — ко всему творчеству Вольтера. В нем сконцентрирован социальный оптимизм автора, его вера в «вечное древо жизни», олицетворяющее прогресс человечества.
61. СВИФТ
«ПУТЕШЕСТВИЯ ГУЛЛИВЕРА»
Вот книга, которую с одинаковым удовольствием читают в любом возрасте! Не про всякую такое можно сказать. Полное ее название соответствует духу и традициям времени — «Путешествия в некоторые отдаленные страны света Лемюэля Гулливера, сначала хирурга, а потом капитана нескольких кораблей». Ключевые слова здесь — «некоторые отдаленные страны». В них-то вся прелесть. И даже не в придумках сюжета. Подумать, страна карликов или великанов! Здесь Свифт совсем не оригинален. Великанов небезуспешно описывали и Рабле, и Вольтер. Последний вообще превзошел всю мыслимую и немыслимую фантазию и создал образ инопланетянина Микромегаса, прилетевшего на Сатурн из окрестностей Сириуса, — ростом в 24 тысячи шагов, то есть около 20 километров. Но нет в книгах великих французов того неповторимого очарования, которое излучает английский роман.
Думается, потому, что Свифту удалось таким образом построить достаточно бесхитростное изложение (в этом смысле «Гулливер» напоминает «Робинзона Крузо»), что читатель каким-то необъяснимым образом ощущает себя прямым участником всех невероятных событий. Он просто физически чувствуем приколоченные колышками волосы — изощренная хитрости лилипутов, отчего Гулливер не в состоянии поднять голову; щекотку в носу, когда лилипутский офицер засовывает в ноздрю усыпленного пленника острие пики и будит его. Вместе с Человеком-Горой, как его прозвали в Лилипутии, он пьет бочками вино, бродит по узким улицам столицы, тушит пожар с помощью мочеиспускания, принимает участие в светских развлечениях и параде, пропуская марширующие войска между своих ног, сражается с неприятелем и тащит на бечевке вражеский флот. Каждый шаг, который приходится совершать читателю романа, происходит так, словно он сам и есть Гулливер (сначала хирург, а затем капитан).
Далее воображение автора переносится в Бробдингнег — страну великанов, — где все совершается, если так можно сказать, с точностью наоборот: Гулливер сам становится лилипутом — со всеми вытекающими отсюда последствиями. Его окружают гигантские люди, строения, растения, животные, насекомые. Однако теперь чувство превосходства, которое читатель бессознательно испытывал при чтении первой части («Как же, я такой большой, а они такие маленькие!»), сменяется столь же бессознательной тревожностью и незащищенностью. Именно поэтому, наверное, первая часть свифтовского романа почти всем (особенно детям) нравится больше, чем вторая (и, естественно, последующие).
Но меня лично еще со школьной скамьи почему-то всегда привлекала третья часть, названная совсем несуразно — «Путешествие в Лапуту, Бальнибари, Лаггнет, Глаббдобдриб и Японию». Здесь описываются совершенно экзотические страны с абсолютно невероятными отношениями между людьми (или точнее — человеко-подобными существами, живущими по законам и правилам, весьма далеким от канонов человеческого общества). Эта часть считается наиболее сатиричной и даже прогностической, так как здесь Свифту удалось умозрительно предвосхитить открытие астрономами спутников Марса.
Лапута — это фантастический летучий остров, на который попадает Гулливер, высаженный пиратами с захваченного ими корабля. Здесь царит на удивление абсурдная жизнь. Колоритно и само описание лапутян:
У всех головы были скошены направо или налево; один глаз смотрел внутрь, а другой прямо вверх к зениту. Их одежда была украшена изображениями солнца, луны, звезд вперемежку с изображениями скрипки, флейты, арфы, трубы, гитары, клавикордов и многих других музыкальных инструментов, неизвестных в Европе. Я заметил поодаль множество людей в одежде слуг с наполненными воздухом пузырями, прикрепленными наподобие бичей к концам коротких палок, которые они держали в руках. Как мне сообщили потом, в каждом пузыре находился сухой горох или мелкие камешки. Этими пузырями они время от времени хлопали по губам и ушам лиц, стоявших подле них, значение каковых действий я сначала не понимал. По-видимому, умы этих людей так поглощены напряженными размышлениями, что они не способны ни говорить, ни слушать речи собеседников, пока их внимание не привлечено каким-нибудь внешним воздействием на органы речи и слуха. «…»
Островная Лапута имела владения на континенте под названием Бальнибари со столицей Лагадо. Тут Гулливера ожидали новые чудеса, но не во внешнем виде столичных жителей, а в их умах. Свифт создал блестящую сатиру на науку и ученых (надо заметить, — всех времен), подробно описав Академию прожектеров:
Первый ученый, которого я посетил, был тощий человек с закопченным лицом и руками, с длинными всклокоченными и местами опаленными волосами и бородой. Его платье, рубаха и кожа были такого же цвета. Восемь лет он разрабатывал проект извлечения из огурцов солнечных лучей, которые предполагал заключить в герметически закупоренные склянки, чтобы затем пользоваться ими для согревания воздуха в случае холодного и дождливого лета. «…»
Войдя в другую комнату, я чуть было не выскочил из неё вон, потому что едва не задохся от ужасного зловония. «…» Изобретатель, сидевший в этой комнате, был одним из старейших членов Академии. Лицо и борода его были бледно-желтые, а руки и платье все вымазаны нечистотами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129