ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Он начал рыдать.
– Что я наделал? – все повторял граф.
Клод, спотыкаясь, выбежал из часовни и направился в свою комнату, где все еще храпел Увалень. Если с Анри не стоило делиться радостью, то горем и подавно. Клод задыхался. Он чувствовал себя как тот голубь, которого аббат однажды поместил в пневматический насос, когда они изучали удушье. Юноше был необходим воздух, и неожиданно он обнаружил, что поднимается по ступеням в башенку, пытаясь утешиться в уединении. В самой высокой точке поместья Клод окончательно лишился сил. Когда он раньше приходил в башню, то кидал камнями в воображаемых варваров и турок, однако теперь ребячеству пришел конец. Став случайным свидетелем убийства, Клод просидел в башне, забившись в угол, до самого утра.
Хотя случайным ли свидетелем он был? Отвратительная сцена вновь и вновь проигрывалась у него в голове. С каждым разом он все меньше верил в свою непричастность. Разве не мог он ворваться и успокоить наставника и друга? Только друга ли?… Клод чувствовал, что его предали, и в то же время ощущал вину за собой. Да, он был самым настоящим преступником. Клод подумывал: а не подать ли жалобу на аббата в республиканскую полицию? В конце концов, на следующий день он будет уже в Женеве. А аббат встретится лицом к лицу с дубинкой или с еще более страшным полицейским орудием, несущим правосудие. В голове Клода все смешалось. Он вспоминал лишь дикую музыку да прокручивал в сознании ужасную сцену. Он все еще видел пятна крови на слоновой кости. Клод представил себе, как аббат мучается в сахарной шахте. Истина мастера гласила: «Будь нежнее с металлом. Он чувствует гнев и боль кузнеца». Интересно, будет ли полицейская дубинка бить нежно? Вряд ли. А если даже убийцу не отправят на остров Памплмаус, а лишь заключат в женевскую тюрьму, то чем его будут пытать – тисками или «железной девой»?
Клод подошел к окну и посмотрел на щеколду, которая открывалась и закрывалась в течение многих лет, десятилетий или, возможно, даже веков. Играя ею, Клод размышлял, стоит ли встретиться с аббатом еще раз или избежать этой встречи. Он принял решение встретиться, когда встало солнце и послышались звуки, которые юноша помнил по своим исследованиям. Клод услышал, как чирикают птицы, как Катрин стучит пустыми горшками, притворяясь, что выполняет работу, хотя на самом деле планирует оставить ее другим. Кляйнхофф уже трудится в саду, подрезая кроны деревьев.
Звонок, созывающий всех на завтрак, прозвучал слишком настойчиво. Клод спустился вниз, чтобы перехватить аббата до завтрака. Он прошел мимо лаборатории красок, когда сердце юноши буквально подпрыгнуло. Мелодия, преследовавшая его всю ночь, звучала вновь, но в другой части поместья. Кто-то безошибочно и легко играл ее Неужели мадам Дюбуа жива? И научилась играть? Клод побежал туда, откуда доносились звуки, и наткнулся на аббата. Он сидел за расстроенным клавесином.
Клод рассказал все сам:
– Прошлой ночью я приходил к вам, чтобы поблагодарить…
– Ты заслужил подарок. Потому что по крайней мере оказался способным учеником.
– Как я уже сказал, я приходил прошлой ночью, но вы были заняты, музицируя.
Аббат приподнял свои кустистые брови.
– Так ты меня поймал?…
Он был очень спокоен, почти холоден, рассказывая о трепанации черепа мадам Дюбуа.
– Турецкое рондо Моцарта. Его следует играть быстро и весело. К сожалению, игра мадам Дюбуа не обладала ни одним из этих качеств. Не судьба.
– Да, похоже на то. – Клоду стало противно. В душе у него росло раздражение.
– Я надеялся, – продолжил аббат, – что вы познакомитесь. Когда ты вернешься, мы обсудим поподробнее, как исправить сию обидную неточность.
Клод пытался понять, в чем причина такого бессердечия Оже. События прошлой ночи утомили их обоих. Вскоре разговор зашел в тупик. Клод знал, что стоит ему только выйти из лаборатории, и та связь, что возникла между ним и аббатом, связь, которая раньше была крепче, чем все клеи Анри, порвется, и ее нельзя будет восстановить. Отношения, основанные на свободном труде, узы уважения и доверия рухнули от единственного удара молотка из слоновой кости.
Некоторые молодые люди ищут в своих учителях родителей, а некоторые – богов. В обоих случаях учитель является хозяином. Но аббат был другим. Он отказался от тех прав, которые ему полагались, а вместо этого решил, что станет развивать независимость Клода. Он научил его всегда стремиться к совершенству. Это качество присуще гениям. Когда Клоду что-либо удавалось, а аббат своими похвалами (остальные подарки были не столь важны) подкреплял его дух, мальчик буквально порхал вместе с жаворонками, что летали за окном. В моменты разочарования и отчаяния Клод неделями ходил голодный и холодный, пытаясь найти ошибку в подсчетах, приводившую к тому, что овальное колесико неправильно отмеряло время. Он многому научился у аббата, и вот теперь ученичеству пришел конец.
Клод побрел на кухню, где Мария-Луиза с половником в руке аккуратно разливала суп по тарелкам. Он поел, потому что ему нужно было «поесть, а перед тем как выйти из-за стола, взял два свертка с беконом. Теперь Клод Думал, что лучше бы он не входил в последнюю камеру воображаемого наутилуса, а в одиночку следовал своей метафоре.
Час спустя, под бой любимых настенных часов, Клод прошел через спиралевидные ворота поместья, поклявшись Господу (а он всегда исполнял подобные обещания), что больше никогда не вернется к аббату.
Часть IV
Манекен
16
Клод Пейдж устало брел через густой туман влажного весеннего утра. Цвета вокруг поблекли, и только ярко-зеленые деревья то и дело возникали из-под туманного покрова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126
– Что я наделал? – все повторял граф.
Клод, спотыкаясь, выбежал из часовни и направился в свою комнату, где все еще храпел Увалень. Если с Анри не стоило делиться радостью, то горем и подавно. Клод задыхался. Он чувствовал себя как тот голубь, которого аббат однажды поместил в пневматический насос, когда они изучали удушье. Юноше был необходим воздух, и неожиданно он обнаружил, что поднимается по ступеням в башенку, пытаясь утешиться в уединении. В самой высокой точке поместья Клод окончательно лишился сил. Когда он раньше приходил в башню, то кидал камнями в воображаемых варваров и турок, однако теперь ребячеству пришел конец. Став случайным свидетелем убийства, Клод просидел в башне, забившись в угол, до самого утра.
Хотя случайным ли свидетелем он был? Отвратительная сцена вновь и вновь проигрывалась у него в голове. С каждым разом он все меньше верил в свою непричастность. Разве не мог он ворваться и успокоить наставника и друга? Только друга ли?… Клод чувствовал, что его предали, и в то же время ощущал вину за собой. Да, он был самым настоящим преступником. Клод подумывал: а не подать ли жалобу на аббата в республиканскую полицию? В конце концов, на следующий день он будет уже в Женеве. А аббат встретится лицом к лицу с дубинкой или с еще более страшным полицейским орудием, несущим правосудие. В голове Клода все смешалось. Он вспоминал лишь дикую музыку да прокручивал в сознании ужасную сцену. Он все еще видел пятна крови на слоновой кости. Клод представил себе, как аббат мучается в сахарной шахте. Истина мастера гласила: «Будь нежнее с металлом. Он чувствует гнев и боль кузнеца». Интересно, будет ли полицейская дубинка бить нежно? Вряд ли. А если даже убийцу не отправят на остров Памплмаус, а лишь заключат в женевскую тюрьму, то чем его будут пытать – тисками или «железной девой»?
Клод подошел к окну и посмотрел на щеколду, которая открывалась и закрывалась в течение многих лет, десятилетий или, возможно, даже веков. Играя ею, Клод размышлял, стоит ли встретиться с аббатом еще раз или избежать этой встречи. Он принял решение встретиться, когда встало солнце и послышались звуки, которые юноша помнил по своим исследованиям. Клод услышал, как чирикают птицы, как Катрин стучит пустыми горшками, притворяясь, что выполняет работу, хотя на самом деле планирует оставить ее другим. Кляйнхофф уже трудится в саду, подрезая кроны деревьев.
Звонок, созывающий всех на завтрак, прозвучал слишком настойчиво. Клод спустился вниз, чтобы перехватить аббата до завтрака. Он прошел мимо лаборатории красок, когда сердце юноши буквально подпрыгнуло. Мелодия, преследовавшая его всю ночь, звучала вновь, но в другой части поместья. Кто-то безошибочно и легко играл ее Неужели мадам Дюбуа жива? И научилась играть? Клод побежал туда, откуда доносились звуки, и наткнулся на аббата. Он сидел за расстроенным клавесином.
Клод рассказал все сам:
– Прошлой ночью я приходил к вам, чтобы поблагодарить…
– Ты заслужил подарок. Потому что по крайней мере оказался способным учеником.
– Как я уже сказал, я приходил прошлой ночью, но вы были заняты, музицируя.
Аббат приподнял свои кустистые брови.
– Так ты меня поймал?…
Он был очень спокоен, почти холоден, рассказывая о трепанации черепа мадам Дюбуа.
– Турецкое рондо Моцарта. Его следует играть быстро и весело. К сожалению, игра мадам Дюбуа не обладала ни одним из этих качеств. Не судьба.
– Да, похоже на то. – Клоду стало противно. В душе у него росло раздражение.
– Я надеялся, – продолжил аббат, – что вы познакомитесь. Когда ты вернешься, мы обсудим поподробнее, как исправить сию обидную неточность.
Клод пытался понять, в чем причина такого бессердечия Оже. События прошлой ночи утомили их обоих. Вскоре разговор зашел в тупик. Клод знал, что стоит ему только выйти из лаборатории, и та связь, что возникла между ним и аббатом, связь, которая раньше была крепче, чем все клеи Анри, порвется, и ее нельзя будет восстановить. Отношения, основанные на свободном труде, узы уважения и доверия рухнули от единственного удара молотка из слоновой кости.
Некоторые молодые люди ищут в своих учителях родителей, а некоторые – богов. В обоих случаях учитель является хозяином. Но аббат был другим. Он отказался от тех прав, которые ему полагались, а вместо этого решил, что станет развивать независимость Клода. Он научил его всегда стремиться к совершенству. Это качество присуще гениям. Когда Клоду что-либо удавалось, а аббат своими похвалами (остальные подарки были не столь важны) подкреплял его дух, мальчик буквально порхал вместе с жаворонками, что летали за окном. В моменты разочарования и отчаяния Клод неделями ходил голодный и холодный, пытаясь найти ошибку в подсчетах, приводившую к тому, что овальное колесико неправильно отмеряло время. Он многому научился у аббата, и вот теперь ученичеству пришел конец.
Клод побрел на кухню, где Мария-Луиза с половником в руке аккуратно разливала суп по тарелкам. Он поел, потому что ему нужно было «поесть, а перед тем как выйти из-за стола, взял два свертка с беконом. Теперь Клод Думал, что лучше бы он не входил в последнюю камеру воображаемого наутилуса, а в одиночку следовал своей метафоре.
Час спустя, под бой любимых настенных часов, Клод прошел через спиралевидные ворота поместья, поклявшись Господу (а он всегда исполнял подобные обещания), что больше никогда не вернется к аббату.
Часть IV
Манекен
16
Клод Пейдж устало брел через густой туман влажного весеннего утра. Цвета вокруг поблекли, и только ярко-зеленые деревья то и дело возникали из-под туманного покрова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126