Не страх, не слезы - тут смешалось
Безличье с обреченной мглой,
И помесь эта притворялась
Обычной комнатой жилой.
Когда же свет автомобилей
Отпарывал от ночи клок,
По стенам призраки скользили
И уезжали в потолок.
И я там был, и эту строчку
Прочел в неоновой крови:
"Я умираю в одиночку,
В безвестности и без любви",
карандашом у изголовья.
Цитата? Нет. Но кто и как?
Девица слабого здоровья
Или лысеющий толстяк?
Спросил я черную прислугу
И капитана-моряка,
Спросил портье, спросил пьянчугу
Никто не знал наверняка.
Быть может, свет включивши с ходу,
Он на картину бросил взгляд
И проклял рыжие разводы
Под именем "Осенний сад":
Там клены так шагали в ногу,
Как будто Черчилль их призвал
К войскам английским на подмогу,
Брать крепость или перевал.
Быть может, мой рассказ туманен,
Но смерть поэта - только шанс
Еще блеснуть в анжамбемане
И лихо выйти на каданс.
В пустой же клетке, где кровавый
Меж ребрами сочится свет,
Ждет сердце, без любви и славы
И все ж не в одиночку, нет.
Перевод Марины Бородицкой
Гостиница
В углу, где умирал поэт,
В мотельном номере пустом
Лежали новенький Завет
И телефонный ветхий Том.
Там были зеркало и стул,
Кровать и низкое окно,
В котором мокрый ветер дул
И рдело вывески пятно.
Казалось, не гремел замок
И ангел в небе не рыдал;
Но некий чуждый холодок
Уже по комнате витал.
Когда в нее сквозь жалюзи
Врывался фар скользящий свет,
Она вращалась на оси,
Как встрепенувшийся скелет.
...Был тот же ключ вручен и мне;
Я лег, включил ночник - и вдруг
Заметил надпись на стене:
"Ночь, смерть - и ни души вокруг..."
Тупым карандашом впотьмах
Кто, сгинув, расписался так
Гордячка в треснувших очках
Или лысеющий толстяк?
Никто не знал - ни клерк, ни босс,
Ни в холле девушка с ведром,
Кому ни задавал вопрос
Никто не помнил ни о чем.
...Должно быть, он воскликнул: "Черт!"
Когда, на ощупь свет включив,
Увидел этот натюрморт,
Похожий на внезапный взрыв,
Не то горящий жаром клен,
Не то пурпурных астр,
Что должен после похорон
Украсить бледный алебастр...
А впрочем, домыслы не в счет.
И что такое смерть певца?
Мелодии последний взлет
И замиранье бубенца.
Пусть вновь промчится грузовик
И озарится потолок,
Но ты, поэт, и в этот миг
Отвержен, но -не одинок.
Перевод Григория Кружкова
On translating "Eugene Onegin"
1
What is translation? On a platter
A poet's pale and glaring head,
A parrot's screech, a monkey's chatter,
And profanation of the dead.
The parasits you were so hard on
Are pardoned if I have your pardon,
O, Pushkin, for my stratagem:
I travelled down your secret stem,
And reached the root, and fed upon it;
Then, in a language newly learned,
I grew another stalk and turned
Your stanza patterned on a sonnet,
Into my honest roadside prose
All thorn, but cousin to your rose.
2
Reflected words can only shiver
Like elongated lights that twist
In the black mirror of a river
Between the city and the mist.
Elusive Pushkin! Persevering,
I still pick up Tatiana's earring,
Still travel with your sullen rake.
I find another man's mistake,
I analyze alliterations
That grace your feasts and haunt the great
Fourth stanza of your Canto Eight.
This is my task - a poet's patience
And scholiastic passion blent:
Dove-droppings on your monument.
1955
К переводу "Евгения Онегина"
1
Что перевод? Прикрытый крышкой
Блистательный поэта бред,
Крик попугая, треп мартышки
И грубо попранный секрет.
О Пушкин, строгость к паразитам
Прибереги, - из них маститый
Путь непростительный нашел;
Таинственный исползав ствол,
Достиг я корня, напитался;
Язык твой зная назубок,
Взрастил затем я свой росток,
Который рос и превращался
В соцветие тернистых проз
Сестер твоих сонетов-роз.
2
Слова дрожат лишь, отражаясь,
Как городские огоньки,
Что пляшут, прячась и являясь,
На черном зеркале реки.
Поэт! Твой спутник неустанный,
Ношусь я все с серьгой Татьяны,
И все со мною твой чудак.
Ищу коллег неверный шаг
И нахожусь в плену созвучий,
Что так украсили собой
Четвертый стих главы осьмой.
Перевод Михаила Блюмина
В сети Интернет: Литературная страница Михаила Блюмина

На перевод "Евгения Онегина"
1
Что перевод? Лишь бормотанье
Мартышки, попугая крик,
Поэта черепа мерцанье
И оскверненный смерти лик.
Кого клеймил ты униженьем,
Уж прощены. Прошу прощенья,
О Пушкин, хитростью лишь я
Сумел исследовать тебя;
Вдоль стебля к корню проникая,
Впитав, как новый, твой язык,
Взрастил свой стебель. Он возник,
Как твой, сонету подражая,
Соцветием правдивых проз
Сестрой колючей твоих роз.
2
Значенье слов - лишь отраженье
Чуть удлиненных огоньков,
Крутящихся в речном теченье
В туманной мгле вдоль берегов.
Неуловимый Пушкин! Рьяно
Я мчусь во след с серьгой Татьяны
Повесе мрачному. И я
Нашел ошибку, проведя
Анализ сладостных созвучий,
Украсивших великий твой
Четвертый стих главы восьмой.
Мой долг - терпенье, пыл научный
Свести в итог: на монумент
Твой капнуть птичий экскремент.
Перевод Игоря Захарова
О том, каково переводить "Евгения Онегина"
1
Что перевод? Лежит на блюде
Поэта скорбная глава,
Мартышки, попугаи, люди
Трещат - а суть стиха мертва.
О Пушкин! Жалких паразитов,
Ты не щадил, да Бог простит их,
Когда бы ты простил меня
За то, что я к твоим корням
Проник коварным короедом,
Вкусил от них - и свой росток
В твоем саду пустил из строк
Чужого языка, и следом
Среди четырехстопных роз
Шиповник моей прозы взрос.
2
Блеск отраженных слов дурманит
И манит, словно огоньки
Ночного города в тумане
На зыбком зеркале реки.
Обманчив Пушкин! Без изъяна
Как передать "серьгу Татьяны",
"Повесу молодого" как?
Как у других? Там всё не так.
Анализирую все звуки
Их пир сквозит в словах простых...
Восьмой главы четвертый стих
Совсем замучил.
1 2 3 4 5