Он отправил отцу телеграмму, что пока останется со Скарлетт и детьми. Салли постоянно плакала, Фрэдди нужно было поминутно переодевать, или он просился на руки. Кэт постоянно пряталась от людей в укромном уголке или скрывалась за шторами. Скарлетт не мешало бы стать осьминогом, а точнее сказать, осьмируком, чтобы все успеть.
- До свидания, Барт. - Скарлетт с благодарностью коснулась руки Джона. - Спасибо тебе, ты мне очень облегчил жизнь. Приезжай к нам в Сан-Франциско. Не забывай нас.
- Об этом не может быть и речи. - Джон коснулся губами щеки Скарлетт. - Я собираюсь бывать у вас так часто, что даже боюсь надоесть.
- Не беспокойся. Этого не случится.
Дети весело распрощались с Джоном и сели в вагон. Скарлетт с облегчением вздохнула. Они ехали домой, в родные места, где им ничто не угрожало, где не могло случиться с ними ничего ужасного. По крайней мере, Скарлетт надеялась на это. Она испытывала странные чувства. Заботы о детях не оставляли ей времени на размышления или воспоминания, которые одолевали ее только по ночам. Только тогда она вспоминала Ретта, его последние поцелуи, прикосновения ласковых рук… последний танец… его спокойное состояние духа, когда Скарлетт видела его в последний раз на палубе «Гермеса». Скарлетт вспомнила, каким замечательным мужем он был. Но это уже не имело никакого значения. Скарлетт терзала себя этими воспоминаниями. И сейчас, в поезде, они снова теснились в душе под звук колес, которые как будто повторяли милое родное имя: «Ретт… Ретт… Ретт…»
А в ответ слышалось: «Я люблю тебя, Скарлетт… люблю тебя… люблю…» Скарлетт хотелось закричать, так отчетливо встало перед глазами незабываемое лицо ее погибшего мужа и так ясно слышала она зовущий, обращенный к ней, голос. Скарлетт закрыла глаза, чтобы избавиться от этих видений, настолько явственных в темноте. Она знала, что всегда будет помнить своего любимого и завидовала Элле Лорине с Ричардом, которых не разлучила даже смерть. Иногда Скарлетт жалела, что ей не удалось остаться на пароходе вместе с Реттом, но при этих мыслях она сразу же заставляла себя вспомнить о детях.
Пересекая Штаты, Скарлетт была занята чтением газет, переполненных статьями о «Гермесе». Слушания в подкомиссии Сената все еще продолжались.
Скарлетт предстала перед заседавшими почти сразу же по возвращении в Нью-Йорк. Это было болезненно и чувствительно для нее, но она понимала, что это необходимо. Комиссия уже пришла к заключению, что судно затонуло от пробоины, образовавшейся в результате взрыва. И хотя ничего нельзя было вернуть, люди хотели докопаться до истины, до причины, как будто от этого им становилось спокойней. Сама Скарлетт точно знала, что ей это покоя не принесет. Более важно было то, что люди погибли по чьей-то халатности, ведь спасательных лодок хватило только для половины находившихся на борту. Скарлетт спрашивали на слушаниях, как вела себя команда, каковы остались ее впечатления от поведения людей на спасательных лодках. Уже было выявлено, что учений по спусканию спасательных шлюпок на воду не проводилось, команда оказалась в замешательстве и не знала, в каком состоянии находятся эти суда. Но самым вопиющим фактом был тот, что спасательные лодки уходили полупустыми, а позже отказывались забирать находящихся в ледяной воде людей уже после того, как пароход затонул, из боязни, что лодки могут перевернуться. Катастрофа с «Гермесом» входила в историю, как разрывающая душу трагедия. Тогда Скарлетт казалось, что свидетельствование на слушаниях уменьшит душевные страдания и скорбь. Но этого не произошло. Любимые ушли, и ничто не могло их вернуть. А разговоры о трагедии только причиняли острую боль. Еще тяжелей было читать в газетах о том, что обнаружено и возвращено близким 167 трупов. Но до отъезда из Нью-Йорка Скарлетт уже знала, что среди них не было Ретта и детей…
Проснувшись на следующее утро, Скарлетт увидела четко очерченные на горизонте линии Роки-Маунт, освещенные первыми лучами солнца. Это был последний день их долгого, почти бесконечного путешествия и впервые за последние две недели Скарлетт почувствовала себя действительно намного лучше. Раньше у нее и времени-то особенно не было задумываться о своем самочувствии, но в это утро она заметила явное улучшение.
Она разбудила детей, сказала, чтобы они выглянули в окно и полюбовались прекрасным видом гор.
- Мы уже дома? - округлив глаза, спросила Салли. Она не могла дождаться встречи со своим новым домом и уже не раз говорила Скарлетт, что никогда больше не уедет из дома и не будет путешествовать.
Иногда Скарлетт казалось странным, что ни Салли, ни Фрэдди не вспоминают своих родителей. И когда она пыталась осторожно навести их на этот разговор, дети замолкали и с тревожным напряжением вслушивались, не скажет ли она еще что-нибудь.
К своему ужасу Скарлетт поняла однажды, что дети намеренно отгоняют от себя воспоминания. Эти крохотные существа, пережив страшную трагедию, осознали взрослую истину: нельзя пустыми словами лишний раз бередить рану. А то, что они что-то помнили и по-своему переживали свое горе, Скарлетт тоже поняла, когда иной раз во время игры замечала то у Салли, то у Фрэдди отсутствующий, ушедший в себя взгляд.
Их никто не искал и никто не приходил за ними, они поняли это тоже и сейчас боялись потерять свою новую семью, боялись остаться без дома.
И Скарлетт решила больше не тревожить их души. Она сама будет время от времени наводить справки об их родных, но дети должны оставаться в покое.
И сейчас Салли сама заговорила о маме.
- Ведь моей мамы больше нет, а вы сказали, что будете заботиться о нас, - Салли была готова заплакать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168