О, вы великолепный зверь! Каким богатством вас наделила
природа!
- Вы этому завидуете, Галиани? Так я начну с вас. Вы пре-
небрегали этим наслаждением? Теперь, отведав, вы его благосла-
вляете! Лежите,лежите и выставляйте мишень для моего нападения.
Ах, сколько красоты в вашей позе! Скорее Фанни сцепитесь ногами
с графиней, введите сами мое оружие. Бейте в цель! Галиани...
А... А вы делаете успехи... Графиня качала бедрами, как
бешеная, более, впрочем, занятая поцелуями Фанни, чем моими ста-
раниями.
Я воспользовался одним движением, которое все спутало и быст-
ро опрокинул Фанни на графиню.
В одно мгновение мы смешались все трое. Погрузившись в море
наслаждений.
Галиани: что за прихоть, альоиз! Вывнезапно отвернулись от
врага...
О, я вас прощаю. Вы поняли, что не стоит терять времени с
бесчувственной.
Что делать - это мое печальное свойство - разлад с природой.
Я желаю и чувствую только ужасное и чрезмерное. О, это страшно!
Доходить до изнурения, до потери рассудка в самообмане. Всегда
желать и никогда не знать удовлетворения.
Во всей речи слышалась такая жалоба, такое живое выражение
безнадежного отчаяния, что я почувствовал себя крайне взволно-
ванным. Эта женщина, делая зло, страдала сама.
- Может быть это состояние проходящее, Галиани? Может быть
вы слишком поддались влиянию губительных книг?
- О, нет, нет, слушайте... И она начала рассказ о своей
жизни.
- Я была воспитана в италии теткой, оставшейся вдовой в очень
раннем возрасте. До 15 лет я, кроме религии, ничего не знала, я
молилась только об избавлении от мук ада. Этот страх был внушен
мне теткой, не смягчавшей его ни малейшим проявлением нежносии.
Единственным удовольствием моей жизни был сон, дни же протекали
очень грустно. Иногда, по утрам, тетка брала меня в свою пос-
тель и стискивала меня внезапно в обьятиях порывисто и судо-
рожно. Она извивалась, запрокидывала голову и, обмякая, вдруг
начинала бешено смеяться. Испуганная, я смотрела на нее не дви-
гаясь, говоря себе, что ею овладела падучая болезнь.
Однажды после долгого собеседования со священником, она окли-
кнула меня и заставила выслушать следующую речь почтенного отца:
- дочь моя, вы становитесь взрослая. Демон-соблазнитель
может обратить на вас свой взор. Вы это скоро почувствуете. В
случае недостаточной чистоты и безгрешности - вы в опасности.
Ваша неуязвимость зависит от вашей запятнанности.
Страданиями наш владыка искупил себя, страданиями же и вы
искупите ваши грехи. Приготовьтесь подвергнуться искупительной
муке. Просите у бога сил и мужества, чтобы досьойно перенести
испытания, которым будете подвергнуты сегодня вечером. Идите с
миром, дочь моя! Последние дни тетка неоднократно рассказывала
мне о страстях и пытках которые надо претерпеть ради искупления
грехов. Наедине я хотела молиться и думать о боге, но меня пре-
следовала мысль об ожидаемых мучениях. Среди ночи ко мне вошла
тетка. Она приказала мне раздеться догола, вымыла меня с ног до
головы и велела одеть черное платье, застегивающееся только на
шее и имевшее разрез от шеи до низа. Она сама надела такое же
платье и мы, выйдя из дома, поехали в коляске.
Через час мы очутились в огромном доме, обитом черной тканью
и освещенном единственной лампой, подвешенной у потолка.
Посреди зала возвышался апалей, окруженный подушками.
- Станьте на колени племянница, и подкрепите себя молитвой о
мужественном перенесении всех мук, которые сулит вам бог. Я
едва успела повиноваться, как открылась потайная дверь в темноте
и ко мне подошел монах, одетый также как и мы. Бормоча какие-то
слова, он распахнул мою одежду и, отбросив полы в обе стороны,
обнажил мое тело от шеи до пят. Легкая дрожь сотрясала монаха.
Восхищенный, без сомнения, зрелищем моего тела, он пробежал
рукой повсюду, коснувшись ниже талии, на мгновение остановился
и, наконец, просунул руку еще ниже.
- Вот источник греха у женщин. Он должен быть немедленно на-
казан, - произнес он могильным голосом...
Едва он произнес эти слова, как на меня обрушились удары пле-
тей.
Я вцепилась в апалей и всеми силами старалась не кричать, но
напрасно - боль была непереносимой. Я бросилась в сторону с
криком: "пощадите! Пощадите! Я не перенесу этой пытки, лучше
убейте меня... Сжальтесь!"
- Негодная, - воскликнула тетка с возмущением,- бери пример с
меня. При этих словах она смело раскрылась и раздвинула бедра,
подняв ноги кверху. Удары посыпались на нее градом. Ее плачь
огласил залу, но монах был безжалостен. В одну минуту ее бедра
окровавились, она же по времена выкрикивала:"сильнее, еще силь-
нее... " Это зрелище привело меня в иступление.
Вдруг я почувствовала сверхестественную смелость и закричала,
что готова вынести все! Тетка немедленно встала и осыпала меня
поцелуями.
Монах связал мне руки и закрыл глаза повязкой. Пытка возо-
бновилась, но это было еще более страшно. Вскоре, оцепенев от
боли, я стала неподвижна, ничего более не чувствуя... Однако
поверх ударов мне слышались неясно какие-то крики, хохот,
всплески ладоней, шлепающих по телу. Смех был бессмысленный,
судорожный - предвестник каких-то ликующих чувств. Через минуту
лишь один осипший от сладострастия голос моей тетки царил над
этой страшной вакханалией звуков, над этой кровавой сатурналией.
Позже я поняла, что это зрелище моей тетке нужно было, чтобы
будить желания, каждый мой подавленный вздох вызывал бурный
порыв сладострастия уставший палач закончил пытку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11