Интол Иргамы – мой брат Тхарихиб, предан тебе бесконечно. Он просит не гневаться и принять сей скромный дар…
С этими словами Хавруш суетливо сунул руку в одежды и вынул из потайных складок костяной футляр, усыпанный изумрудами. Фатахилла скучал, когда выслушивал обычные для посланцев с материка витиеватые похвалы и уверения в союзничестве, но при виде коробки алчно сузил левый глаз. Гость открыл крышку и протянул подарок хозяину шатра. На дне футляра лежал серебряный жезл, усыпанный черными алмазами.
– Этот жезл – символ власти Иргамы. Интол иргамов обязан не выпускать его из рук. В чьих руках жезл – тот и правит страной, – пояснил Хавруш.
Фатахилла внимательно осмотрел это сокровище, но тут в отблеске пламени внезапно блеснул перстень на пальце Хавруша. Это заиграл на свету большой зеленовато-голубой камень в золотой оправе – драгоценный лотус. Сияние лотуса всегда магическим образом приковывало взор Громоподобного, вот и на этот раз он не удержался от того, чтобы не бросить на волшебный камень жаркий выразительный взгляд.
Хавруш некоторое время держал футляр в руках, но Фатахилла не спешил принимать драгоценный дар, в данной ситуации не обладающий никакой реальной силой, а лишь символизирующий нижайшую покорность. Гость бережно поставил коробку у ног хозяина шатра и бледный, расстроенный, вернулся на место, не забыв тайком повернуть злосчастный перстень камнем внутрь.
– Передай Тхарихибу мою благодарность. Однако я предпочел бы получить этот подарок от него самого! – сказал Фатахилла.
– Я обязательно передам, но ты же, величайший, наверное, не знаешь… – отвечал Хавруш. – Забота о нуждах страны отняла много сил у моего брата. Он заболел песчанкой и теперь лежит в бреду. Поверь, Тхарихиб несколько раз порывался подняться и поехать к тебе лично, но был настолько слаб, что я удержал его от этого безрассудного поступка. Путь далек, лежит через Авидронию, а авидроны только и мечтают о том, чтобы уморить интола Иргамы.
– Стоит ли так бояться авидронов? – Фатахилла был удивлен. – Насколько я понимаю, ваши страны прекрасно соседствуют. Авидроны построили Тхарихибу крепость Кадиш, получив за поставки камня и работу двести пятьдесят тысяч берктолей, – наверное, иргамы разучились возводить стены. Иргама именно в Авидронии закупает хлеб, ячмень, онис, шелк, тоскан, соль, звездный камень, серебро, медь… – будто вокруг пустыня, а не земли с процветающими торговыми городами.
Хавруш не сомневался в осведомленности Громоподобного, и всё же он был поражен точностью его знаний и памятью, особенно настораживало его внимание к Кадишу. Ведь именно для того, чтобы обезопасить себя от нападения флатонов, иргамы решились на этот грандиозный проект, возвели при помощи просвещенных соседей неприступную цитадель с высокими толстыми стенами и башнями. Но Кадиш был только началом плодотворного сотрудничества – позже Иргама и Авидрония договорились в случае явной угрозы со стороны флатонов объединить и военные усилия.
«Интересно, – подумал Хавруш, от страха у него подкатывал ком к горлу, – знает ли Фатахилла о том сговоре между Тхарихибом и Алеклией? Тщедушный, бесхарактерный, погрязший в пороках братец – самый бездарный правитель из существовавших, успел настолько всё испортить за годы своего правления, что теперь непонятно, как и выпутываться. Сам не поехал, испугался – меня отправил. И вряд ли его заботило, вернусь я из дальнего путешествия или нет. Умолял помочь, жезл власти зачем-то отдал – а ведь двадцать лет не выпускал его из рук!»
Громоподобный, сидящий на возвышении и окруженный мрачными идолами с пустыми глазницами, своими безмолвными советниками, выглядел в свете факельниц каким-то зловещим потусторонним существом. У него было правильное почти красивое лицо, и даже не такое белокаменное, как у его соплеменников, лицо, удачно воплотившее внутренние свойства – твердость характера и неудержимую воинственность, и лишь с тем избытком форм, которые свойственны этому народу, но внешний его облик определял, прежде всего, взгляд – глубокий, проницательный, испепеляющий. Сила внушения этого повелительного взгляда была настолько велика, что, казалось, заставляла любого безвольно цепенеть и раболепно подчиняться. Повинуясь магической силе этих глаз, Хавруш униженно внимал каждому слову Фатахиллы – еще бы, перед ним был самый ужасный тиран, которого видывал свет, – и каждое мгновение ощущал острую опасность, исходившую от собеседника. У него даже резко и непривычно заболело в груди. Он не думал о том, как сейчас выглядит, и не знал, что в своем глупом рабском подобострастии, к которому, к слову сказать, не имел возможности пристраститься, будучи вторым человеком в своем государстве, выглядит более чем ничтожно, вызывая у своего собеседника устойчивое чувство отвращения.
– Ты прав, пророк Шераса, – тяжело вздыхая, оправдывался Хавруш, – Тхарихиб вынужден вести дела с Авидронией. Жадный сосед давно опутал нас своими осьминожьими щупальцами. Не подпускает к Анконе, захватив наш старинный город Де-Вросколь Нисус Периди, лишил флота, взял под защиту ларомов – мерзких пожирателей детей, несколько сот лет назад поселившихся на наших исконных землях. Даже в самой Иргаме многое принадлежит авидронскому Инфекту: земли, рудники, каменоломни, кузницы, мастерские, лавки, дворцы и даже акелины…
Фатахилла слушал иргамовского посланца с неподдельным вниманием, однако возникающее изредка на его лице выражение сочувствия было наигранным. Он скучал и скучал, прежде всего, потому, что прекрасно обо всем знал, в том числе и о том, почему Тхарихиб не приехал сам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68