В ту пору он бегал не просто для разминки, но, как сейчас, спасения ради, хотя и в ином смысле. Лишь через год после того, как Теда взяли в университетский штат, Глория сообщила мужу, пока тот разбирался со счетами, что она беременна Перри. Оклад у Теда был невелик, гигантские часы под названием «штатная должность» уже тикали оглушительно громко. Теду просто не верилось, что Глория умудрилась «залететь» в третий раз; он все гадал про себя, а когда, собственно, они сексом-то занимались. Казалось, все время Глории поглощает дочка; с наступлением вечера она засыпала сразу, мгновенно, свернувшись в тугой комочек, оставляя Теда размышлять в одиночестве об университетских кошмарах и терзаться чувством вины из-за того, что он спит со студенткой последнего курса родом с Аляски, этой привычной к снегоступам девицей с чрезмерно развитыми мышцами бедер.
Однако сейчас пробежаться было славно. Вскоре Тед сбавил темп – только потому, что бежать надоело, – дошагал до перекрестка двух дорог и к рассвету добрел до закрытой закусочной. Поднявшись на ветхое, обшитое досками крыльцо, Тед сидел и глядел на встающее из-за холмов солнце, как вдруг заслышал рокот вертолета, шинкующего лопастями воздух – сперва где-то далеко, затем ближе, затем совсем близко. Тед его не видел и вставать с крыльца и высматривать машину в небе не стал. Вскорости шум заглох вдали.
Из-за закусочной вышел невысокий, мускулистый парень – этак вальяжно, будто дело происходило на вечеринке.
– Эй, там, привет, – обронил он, ставя обутую в сапог ногу на нижнюю ступеньку крыльца.
Тед кивнул.
Незнакомец пригляделся к шее Теда и словно бы заулыбался про себя.
– Мистер Стрит?
– Да.
– Видать, сегодня мой день, – сказал незнакомец. Глубокие морщины, расчертившие на сектора его квадратную физиономию, казались неестественными: скорее ранами, нежели следствием старости. Бледно-голубые глаза почти заполняли собою две верхние зоны. – А я-то думал, мне придется всю эту распроклятую пустыню перевернуть вверх дном, чтобы вас отыскать.
Тед преисполнился нетерпеливого предвкушения, даже в груди стеснилось. Этот человек с изрезанным лицом отвезет его назад к жене и детям. Но вот Тед внимательнее вгляделся в обманчиво-мягкие глаза, в свой черед, пристально изучающие его, – и сердце у него ухнуло куда-то вниз.
– Кто вы? – напрямую спросил Тед.
– Когда-нибудь слыхали о психах, которые верят в черные вертолеты? – Парень поднял глаза к небу.
– То есть вы один из этих психов? – спросил Тед.
Незнакомец расхохотался.
– Нет, я летаю на черных вертолетах. – И он зловеще присвистнул, словно рассказывая «страшилку», и пошевелил пальцами в воздухе.
На проводах, соединяющей закусочную с остальной частью презренного мира, расселись вороны. Тед долго смотрел на птиц, подмечая их черноту, еще более непроглядно-глубокую благодаря тому, что солнце подсвечивало их сзади. А затем оглянулся на окна закусочной – бездонные, темные, подающие еще меньше признаков жизни, нежели час назад.
Незнакомец подвигал квадратной челюстью, баюкая подбородок в руке; Тед слышал, как громко хрустнул челюстной сустав. Затем он повращал шеей: звук был такой, словно песок скрипит под сапогом.
– Итак, мое имя вы знаете. – Тед оглядел незнакомца с головы до ног: широкие черные брюки, оливково-зеленый свитер с воротником «хомут» – точь-в-точь телячья голова под соусом на блюде! – черные тряпичные кроссовки на высокой подошве. – А как вас прикажете величать?
– Зовите меня Клэнси, – отозвался он.
– Ладно, пусть будет Клэнси. Что дальше?
– А знаете, мой отец, военный до мозга костей, как говорится, воевал и во Второй мировой, и в Корее, – сообщил Клэнси, словно для того, чтобы потянуть время, и поменял позу, давая понять, что будь тут столб, уж он бы не упустил возможности к нему прислониться. – Так вот он мне всегда говорил, что лучшая армия – та, про которую никто не знает. Жаль, что его больше нет. Ему бы нынешний мир пришелся по душе.
– Он погиб в Корее? – спросил Тед.
– Не-а, выстрелил себе в голову из «люгера», что отобрал у шестнадцатилетнего фрица в день «Д»,[xxxii] когда мой сводный брат признался ему, что он… ну, типа голубой.
– Но для вас, конечно же, не имеет ни малейшего значения, знаю я об этом или нет, – отметил Тед.
– Да в общем нет, это я просто светскую беседу поддерживаю в ожидании транспорта. Эй, а вымазались-то вы как! Где вас носило?
– Вы просто не поверите. – Рокот вертолета послышался ближе. – Куда меня повезут?
– Недалеко, – заверил Клэнси. – Может, даже подремать удастся. Вам это явно не помешает. Признавайтесь, вы когда-нибудь на «вертушках» летали?
Тед покачал головой.
– Вам понравится. Там по-настоящему шумно. Рев, грохот – ух, здорово! – Клэнси уже приходилось повышать голос, чтобы перекрыть вертолетный гул.
– Вы не знаете, с моей семьей все в порядке? – спросил Тед.
– Держу пари, у них все тип-топ. – Вот теперь Клэнси действительно кричал. Лопасти черного вертолета поднимали клубы пыли. – Красотища, а? – Клэнси протянул руку, Тед встал, спустился с крыльца, поравнялся с ним. – Внешний мир – жестокое место, по-настоящему жестокое, и притом ненадежное! – Вертолет уже приземлился, но лопасти его все еще вращались. – Пригнитесь. – Клэнси глянул на Теда и не то улыбнулся, не то рассмеялся. – Думаю, не вам мне об этом говорить. А может, как раз вам. Ну да ладно, грузитесь.
Они поднялись на борт.
– Вы, конечно же, жене позвонить не разрешите? – заорал Тед.
Клэнси покачал головой. Вертолет поднялся в воздух; никто не проронил ни слова – было слишком шумно. Молчал Тед, молчал Клэнси, молчали вооруженные солдаты, ремнями пристегнутые к месту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77