Было еще темно, часов пять-шесть утра. Воздух показался мне прозрачным и чистым, я глубоко вдохнул его – Беатрис тоже, – и мы сели за столик на пустой террасе, ожидая, пока подойдет официант. Беатрис снова выбрала кампари, я же отважился на бутылку замороженной водки и попросил принести мне высокий стакан со льдом. Я залпом осушил полстакана, до ледышек, дрожь пробежала по всему моему телу, я продолжал пить мелкими глоточками. Беатрис тем временем ударилась в теорию. Босх. Гойя, Голем, Ги де Мопассан, ведьмы Барохи, Нищие, Песни Мальдорора… череда подтасованных ссылок, чей общий знаменатель она пыталась обосновать на зыбкой почве идей, неизбежно уводивших ее совсем в другой мир: Фауста, Фредди Крюгера, Дориана Грея и – все по новой.
– Скажи, ты шлюха? – спросил я, когда она начала слишком давить на меня своей культурностью.
– Извини?
– Ну, шлюха… проститутка…
– Почему ты об этом спрашиваешь?
Внезапно меня осенила бредовая мысль.
– Да так, из любопытства. Я решил, что это бордель.
– Ну, не совсем.
Я не понял, относится ли это к борделю или к тому, что Беатрис – шлюха, но мне было все равно.
– Послушай, давай начистоту… Я частный детектив. Разыскиваю одного человека по поручению его семьи, и ты могла бы предоставить мне кое-какую информацию. Разумеется, за скромное вознаграждение.
– Так я и знала.
– Что?
– Что ты сыщик. Сразу подумала, как только тебя увидела.
Легкая ирония или мне почудилось?
– А мне казалось, что это незаметно.
– Есть в тебе что-то такое. И потом, я хороший психолог.
– Превосходный, я уж вижу… Помнится, ты сказала, что знаешь завсегдатаев…
– Почти всех, кто появляется в баре. Но мне не нужны никакие истории.
– Я не собираюсь впутывать тебя ни в какую историю. Тебе что-нибудь говорит имя Себастьян Миральес?
На лице Беатрис не дрогнул ни единый мускул.
– С Себастьяном что-то случилось?
– Так ты его знаешь?
– Да. С ним случилось что-нибудь?
– Мы не знаем. Он исчез несколько дней назад, и его семья поручила мне кое-что выяснить.
– Тебя наняла Глория?
Черт: если семья вместе предается разврату, она остается семьей.
– Ты и Глорию знаешь?
– Да.
– А Лали? Эулалию Роблес?
– И ее тоже.
Почему она как-то странно произнесла это «тоже»?
– Давно ты их здесь видела?
– Они не появлялись уже недели две.
– Они приходят вместе?
– Иногда…
– Я подумал, что его исчезновение каким-то образом связано с тем, что они часто посещают это место. Как тебе кажется?
Она смотрела на меня с покерным лицом.
– Слушай, по-моему, я и так уже достаточно рассказала.
– Ничего, что я уже не знал бы до сих пор.
– Но в таких местах, как это, приватность – основной принцип.
– Я никого не посвящаю в детали расследования: просто ищу этого типа; если найду – хорошо, если нет, то представлю полный отчет и получу свое вплоть до последнего, только и всего.
– Так кто, говоришь, тебя нанял?
Почему мне показалось, что она издевается надо мной и абсолютно не верит в то, что я детектив?
– Глория. Она дала мне этот адрес. – И я повторил вопрос, который так и повис в воздухе: – Так как тебе кажется: его исчезновение связано с этим местом?
– Это заведение считается одним из самых безопасных в городе.
Начиная с этого момента уже Беатрис начала выпытывать все о происшедшем: как, когда, зачем да почему, и я понял, что источник иссяк и теперь уже она получает информацию. По сути, я не узнал ничего нового, кроме того, что наше трио частенько появлялось здесь в полном составе – обстоятельство, отнюдь не показавшееся мне странным.
К этому времени уже занялась заря последнего дня весны, хотя воздух еще хранил ночную свежесть и остатки темноты с пробуравленными в них светлыми точками фонарей. От бутылки водки оставалась еще добрая четверть литра, но меня потянуло домой. Я сказал своей проводнице, что трое суток не спал, и это убедило ее отпустить меня и не мучить больше вопросами. Она даже предложила проводить меня до выхода.
Когда мы остались наедине в лифте, я немного пошарил в кармане и вытащил еще одну десятитысячную бумажку.
– Возьми, если захочется понюхать еще.
Она, ничуть не смущаясь, взяла деньги, поблагодарила меня и протянула мне руку на прощанье.
Окончательный счет, предъявленный мне девушкой, ответственной за прием гостей, составил сто двадцать тысяч – включая вход, заказы и дополнительные услуги, – после чего я начал понимать, зачем моему Неподражаемому Брату такая сумма на карточке. Правду сказать, мне заказали такси, моментально появившееся перед входом, и вызов не стоил мне ровным счетом ничего.
Сев в такси и выйдя возле Ле-Кортс, я вздохнул с облегчением. Радио спешило сообщить о вечерних встречах чемпионата мира: Египет – Монголия и Пакистан – остров Фиджи или что-то в равной степени нелепое, но я всем сердцем возрадовался, что человечество до сих пор смотрит футбольные матчи, что существует телевидение, радиоведущие и журналы знакомств. Дошло до того, что при виде открытого на улице Карла III киоска мне страшно захотелось купить какую-нибудь газету, чтобы узнать, вернулся ли в ковчег голубь с оливковой ветвью в клюве.
Я попросил шофера остановиться на минутку и скоро вернулся со свежими номерами «Ла Вангуардия», «Эль Паи» и «Эль Периодико». Разумеется, ни в такси, ни дома мне и в голову не пришло заглянуть хотя бы в одну из газет. И слава богу, так как благодаря этому мне удалось лечь и даже немного поспать.
Хорошая встряска
Поскольку мне негде спать, Микель Барсело (художник) сматывается и предоставляет в мое распоряжение свою мастерскую. Очаровательнейшая мастерская располагается в нижнем этаже дома с внутренним двориком, выбеленным известью и заставленным горшками с цветущей геранью, которая распространяет повсюду свой сильный аромат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115