Более внимательный осмотр тележки показал, что на ней находится также моя пачка курительной бумаги и остатки оковалка – и то и другое на маленьком серебряном подносе.
Кайф.
– Я подумал было, что нам следует отметить праздник comme il faut, – сказал Экзорцист. – Бокал шампанского? Это великолепное брют. Разумеется, вкусовые органы требуют к сладкому другого напитка, но народные традиции теряют свое очарование, если не соблюдать их по всей форме. Как вам кажется. Пабло?
– Пф… у меня вошло в привычку соблюдать только общеобязательные народные традиции.
– М-м… Например?
– Например, дышать.
Экзорцист не попался на мою удочку, только снова обнажил полный набор своих зубов, как комплект спортивного снаряжения. The First, явно не прислушивавшийся к нашей словесной перепалке, налил в стакан воды и выпил. Я сделал то же, пока дон Игнасио, воспользовавшись паузой между сетами, откупорил свою Неподражаемую Бутылку. Он все еще наливал себе шампанское в высокий бокал, когда The First, который, должно быть, знал подоплеку дела, решил не давать ему передышки.
– Ладно, Игнасио, если хочешь перейти к сути и сказать нам то, что собирался…
Тип снова уселся на свой трон с полным бокалом в руках, сделал глоточек и на мгновение по-театральному прикрыл глаза, словно наслаждаясь этой газированной водичкой, которой всегда в результате оказывается шампанское. Теперь нас в комнате оставалось всего четверо (и две вооруженные супергиены, впрочем выступавшие скорее в роли мебели), и, говоря откровенно, сам воздух кабинета, полнившегося кипением праздничного торжества, стал приобретать нечто очень кинематографическое. Казалось, что за окном вспыхивает реклама «репсоля», и думаю, что, окажись у меня под рукой лира, я стал бы возносить оду городу, охваченному пламенем.
Но мне пришлось оторваться от зрелища, потому что Экзорцист стал проявлять признаки недовольства и снова заговорил. И на сей раз, следуя просьбе The First, он постарался говорить без обиняков.
– Я думал было сделать вам некое предложение, но полагаю, будет лучше начать с ряда вопросов. Должно быть, вы немного смущены… Прежде всего вы, Пабло. И чем лучше вы поймете ситуацию, в которой оказались, тем лучше сможете оценить предложение, которое я намереваюсь вам сделать.
Он закончил, обращаясь ко мне, но ответил ему The First, причем вид у него был скептический, как у журналиста, который обращается с конкретным вопросом к политику.
– Отлично, начнем с вопросов: когда ты собираешься выпустить нас отсюда?
– Допустим, это зависит от соглашения, к которому мы придем.
– Что ж, по рукам. Чего ты от нас хочешь?
– Полного соблюдения тайны.
– О'кей, мы будем блюсти тайну. Можно идти?
– Боюсь, мне необходимы некоторые гарантии.
– Гарантия – наше слово.
– Этого недостаточно. Пойми меня: лично я против вас ничего не имею, но я человек зависимый, ты же знаешь.
Хотя в тот момент я проводил языком по липкому краю бумажки, мне не хотелось полностью оставаться вне игры.
– Прошу прощения, может быть, кто-нибудь объяснит мне, о чем речь?
Экзорцист мгновенно отбросил осмотрительность, с какой он общался с The First, и обратился ко мне с самой напыщенной помпезностью, на которую был способен:
– Вы вступили в Цитадель, господин Миральес. Вы преступили границу мира, где правят иные законы, и это – редкая привилегия, за которую люди, как правило, должны платить определенную цену.
Прекрасно, почти афоризм, но мое терпение понемногу истощилось.
– Послушайте, дон Игнасио, извините за прямоту, но больше всего на свете я не выношу загадок.
Учитывая, что я ни хрена не понимаю, про какую Цитадель вы здесь толкуете, можете вы мне внятно объяснить, зачем вы нас здесь держите?
Экзорцист порылся в памяти и наконец нашел самый расхожий ответ.
– Допустим, потому что вы слишком много знаете. Это достаточно внятно?
– Да так, помаленьку понимаю. Но если вас волнует именно это, то знайте, что я ничегошеньки не знаю. Вот уже целую неделю я не в курсе событий.
– Позвольте с вами не согласиться, но вы знаете гораздо больше, чем думаете. Вы знаете о существовании Worm, можете связать его с конкретным адресом в конкретном городе, и вам известны по крайней мере двое Врат Цитадели в Барселоне. Кроме того, вы можете опознать некоторых внешних членов организации, в том числе и меня, хотя я не являюсь в строгом смысле слова «внешним», однако тем, кто по значимости занимаемого им поста может оказать определенное содействие Worm. Всей этой информации достаточно, чтобы поставить под угрозу восьмисотлетнее тайное существование. Полагаю, вы знаете, о чем я говорю: мы получили вашу анкету через Интернет. Вполне уверен также, что вашим немецким друзьям не доставит особых неприятностей защитный вирус, который мы им отправили. Наши техники имеют указание действовать со всей решительностью в случае информационной атаки.
Оснащенная до зубов банда психов. Но опережавший меня The First хотел любой ценой ускорить течение беседы.
– Согласен, ты сказал, что хочешь сделать нам предложение. Делай.
Экзорцист поудобнее расположился в кресле, переводя взгляд с одного из нас на другого, и когда мы уже перестали обращать на него внимание, сказал:
– Кто-то из вас троих должен остаться с нами. И этот кто-то – Пабло.
Я чуть было не поперхнулся затяжкой, так что мой Неподражаемый Брат первым выразил свое несогласие.
– И речи быть не может… Почему он?
Экзорцист ответил ему с показным терпением:
– Себастьян, пожалуйста, будь благоразумен. Ты женат, у тебя двое детей и дело, которое ты ведешь, куча людей каждую минуту может заметить твое отсутствие;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115