Диего наблюдал за ней и, как в былые времена, оказался во власти чар, которыми жена околдовывала его в самый неожиданный момент.
– Не сердитесь, пожалуйста! – попросил он ее. – О чем Вы хотели бы поговорить? О чем Вы мечтаете? Какую звезду Вам достать с неба?
– Не приставай, Диего, – сказала госпожа Саури, уворачиваясь от протянутых к ней рук мужа.
Эмилия, видя эту игру, улыбнулась и почувствовала что-то вроде странного утешения горю ее юной любви, которая была прервана ни с того ни с сего, только успев начаться.
– Завтра я пойду к Соль и помогу ей всем, чем нужно. Обещаю тебе, – сказала она, обнимая свою мать, как будто та была ее дочерью.
Они стояли посреди гостиной, опираясь друг на друга, и казались Диего центром вселенной.
– Вы устали, как две воительницы, – сказал Диего, который не мог оторвать глаз от их объятия. Они были красивыми и стойкими. Одинаковыми и разными. И что ему война, если они рядом с ним?
На следующий день мать и дочь пораньше вышли из дома и отправились к Соль. Шум на втором этаже слышался уже от входной двери. Эмилия и Хосефа вошли в комнату, где тут и там грудами лежало нижнее белье в таком количестве, что женщине не сносить его за всю жизнь, а полотенец, простыней и одеял было столько, что хватило бы целому дому на двадцать лет. В этот момент девушка на выданье стояла на стуле, примеряя платье, вовремя доставленное из Парижа. Но было одно «но» – платье оказалось на два размера больше.
Хосефа подумала, что следовало бы лучше заказать его самой модной портнихе города, вместо того чтобы в последний момент испытать такую досаду, но ничего не сказала, потому что сама ненавидела невоспитанных людей. И, не желая мириться с подобным положением, предложила подогнать его по фигуре Соль. Она попросила булавки и начала подкалывать ими платье с ловкостью модистки. Работа была закончена через полчаса. Тогда Соль спустилась со стула, и Эмилия помогла ей расстегнуть ряд маленьких, обтянутых органзой пуговиц, сбегавших по ее спине, как озноб.
– Ты будешь выглядеть великолепно, – пообещала она и поцеловала Соль, прося прощения за долгое отсутствие.
Соль осталась в корсете на косточках и нижних юбках с оборками.
– Что с тобой случилось? – спросила она Эмилию тихонько, на ухо.
– Я упала в реку, – сказала Эмилия, перебирая свои воспоминания.
Они расчистили себе место на кровати, сплошь усеянной нижним бельем, устроились поудобнее и стали шептаться, пока их матери разглядывали подарки в специально отведенной для этого комнате.
Там, вдоль стен всей огромной комнаты, повесили полки, и все они были заставлены подарками.
– А куда вы поставили мой? – спросила Милагрос Вейтиа вместо приветствия, входя в комнату с видом судьи, намереваясь рассмотреть все, что там было. Она прохаживалась среди серебра, фарфора и хрусталя с таким вызовом, что стеллаж оказался явно в опасности. – Тут посуды на целую армию, – сказала она.
– У них будет два поместья, дом в столице, студия в Париже и еще небольшие квартирки. Им все пригодится, – сказала мать Соль с видом святой простоты, хотя ее так и распирало от гордости. Она стала пробираться дальше среди подарков. Вдруг, как в озарении, она остановилась перед часами в деревянном корпусе с инкрустацией. Это было настоящее чудо, а к нему прикреплена карточка Милагрос Вейтиа. Прочитав ее имя, мать Соль рассыпалась в похвалах и благодарностях.
Милагрос ограничилась тем, что в ответ на панегирик снисходительно поинтересовалась, может ли она быть чем-нибудь полезна. Она пришла, потому что получила послание от Хосефы, в котором речь шла о срочной необходимости распороть и снова сшить сотню швов, чтобы привести в порядок платье Соль.
Милагрос была вымотана визитом Мадеро, но и не думала улизнуть под этим предлогом, а решила, что ей пойдет на пользу посидеть в кресле с каким-нибудь рукоделием. За последние дни она прошагала много километров из одного конца города в другой, поэтому ей пришлась по душе идея устроиться в комнате для шитья и провести время за разговором с сестрой.
– Эта женщина теряется перед малейшей трудностью, – сказала она, когда мать Соль отправилась решать одну из двадцати тысяч надуманных проблем, свалившихся на нее.
– А ты – бессовестная. Я видела, как ты подменила карточку, сказала ей Хосефа, перестав шить и глядя прямо в бесстрастные глаза Милагрос.
– Ты ведь меня не выдашь, правда? – уточнила та. – Мне кажется неразумным тратиться на подарок тому, кто уже получил их от всех богачей Мексики. За эти же деньги я могу освободить из тюрьмы двадцать человек, – объяснила она с невинной улыбкой.
За следующие несколько дней жизнь почти вернулась на круги своя. По утрам сестры Вейтиа вели долгие разговоры, работая над платьем для Соль. Если бы кто-нибудь посмотрел на них со стороны, как спокойно они шьют платье для девушки, которая пойдет под венец с младшим сыном одной из самых богатых семей города, штата и всей страны, он бы ни за что не догадался, о чем они говорят. Милагрос рассказала Хосефе, что в дни, последовавшие за визитом Мадеро, из города исчезли десятки его самых восторженный последователей. Но это еще не все, однажды ночью с вокзала отошел поезд со ста тридцатью заключенными, которые будут отбывать наказание в Кинтана-Роо, в том волшебном месте, полном чудес, куда ее муж мечтал вернуться и о котором рассказывал долгими ностальгическими вечерами.
Чем больше Хосефа об этом думала, тем меньше она понимала, как такой рай может стать местом заключения.
– Их везут на принудительные работы под палящим солнцем, – сказала ей сестра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100