Попадавшие на них с улицы лучи фар проезжающих мимо автомобилей создавали иллюзию прозрачности, словно они были лишь вуалью, отделявшей реальный мир от потусторонних пределов. На одной стене висели примитивные африканские маски с разинутыми ртами и зияющими пустотой глазницами. В углу Хейли заметила композицию, вырезанную на раздвоенной крученой ветви дерева. Одни ее участки были раскрашены в разные цвета, другие – позолочены и инкрустированы цветными камешками и косточками.
С улицы, однако, ничего этого не было видно: окна в доме Селесты были плотно занавешены темными бархатными шторами.
Рядом с несколькими разноцветными свечами и курительницей благовоний, стоявшими на бронзовом кофейном столике, Хейли, однако, не заметила никакого алтаря.
– Я ожидала, что ваш дом будет больше похож на магазин, – призналась она.
– Обшарпанный, забитый вещами, пыльный, – смеясь, подхватила Селеста. – Слишком многие практикующие жрецы вуду изучают ритуалы методом проб и ошибок. Если тот или иной фетиш, та или иная молитва дают слабый результат, они прибавляют к ним что-то еще и еще, пока не достигнут желаемого действия. Алтарь у них становится зеркальным отражением души – мятущейся и незрячей, – отсюда обилие фетишей. Гораздо лучше сначала досконально изучить все, что возможно, и затем совершенствовать свои знания, добиваясь наибольшей эффективности. В этой комнате каждый предмет имеет свое особое предназначение. Садитесь и отдыхайте, а я приготовлю чай.
Но Хейли не могла оставаться одна. Она поплелась за Селестой на кухню и уселась там за полированный стол тикового дерева.
– Если это такой же чай, как тот, что я у вас купила, я не смогу сейчас его пить. – Она объяснила, что этот чай вызывает у нее чудовищные приступы мигрени, и с удовлетворением увидела, что Селеста изменила состав смеси для заварки.
– У вас болит голова? Я могу вам помочь. Посидите спокойно и подождите.
– Если я не буду все время говорить, то усну, – возразила Хейли. – Почему вы испугались человека, которого увидели на лестнице у Луи?
Селеста добавила в чайник еще какую-то траву.
– Не испугалась, а насторожилась. Это правда.
– А кто он?
– Оба Вэн, бокор.
– То есть священник?
Селеста перегнулась через стойку:
– Если сатану можно назвать ангелом, то Оба Вэн – священник. Вы когда-нибудь слышали о гаитянских культах колдунов – Серых Свиньях и Красной секте?
– Нет. Они делают жертвоприношения?
– Многие вудуистские ритуалы включают жертвоприношения животных, чаще всего таких, мясо которых употребляют в пищу, – голубей, кур, коз, даже быков в тех случаях, когда проситель пребывает в крайнем отчаянии. В конце концов, если не принести жертву, откуда лоа узнает, что намерения просителя серьезны? Но вот о Серых Свиньях говорят, что они едят мясо мертвецов, а члены Красной секты делают человеческие жертвоприношения.
– Но как это возможно?
– Это возможно потому, что на Гаити никто не смеет их тронуть – отчасти потому, что никому точно не известно, кто входит в секту, но также и потому, что многие верят, будто принесение в жертву человека – а это самая страшная жертва – дает огромную силу. Этой секты так боятся, что даже ее название редко произносят вслух.
– И этот человек – член секты?
– Говорят, он один из главных жрецов.
– А вы в это верите? Верите ли вы, что эта секта вообще существует?
– Я могу сказать лишь одно: этот человек не делает ничего, чтобы опровергнуть слухи, которые наносят большой ущерб нашей религии. И это я считаю чудовищным!
– Я видела его в одном из своих снов. Он приходил к Линне на вечеринку.
– Зачем?
– Не помню.
– Постарайтесь вспомнить.
– У меня украли все мои записи. Осталось лишь то, что я переписала на дискеты.
– Это может оказаться очень важным, – с нажимом сказала Селеста.
– Вы верите, что убийство человека может дать убийце большую силу? – спросила Хейли.
Селеста решительно покачала головой.
– Во всяком случае, духи, которым я поклоняюсь, в этом помочь не могут, – сказала она с отвращением.
Когда чай был готов, жрица взяла чайник, две чашки и повела Хейли во дворик позади дома. Высокий деревянный забор защищал дворик от ветра, а увитая виноградом решетка над головой представляла собой живую крышу. В углу, огороженном сеткой, черно-белые голуби тихо заворковали при виде хозяйки.
– Ложитесь, – сказала Селеста. – Мне нужно приготовить алтарь. А потом я через вас поговорю с Линной.
Хейли послушно вытянулась в шезлонге, потягивая чай.
Селеста повернула выключатель, расположенный на стене за дверью, ведущей в дом, и над их головами зажглись маленькие яркие лампочки, словно звезды на небе. В их тусклом свете Хейли увидела возвышающееся до самой виноградной крыши резное деревянное распятие. Рот Христа был искажен в предсмертной агонии; казалось, Иисус готов из бездны мучений вознестись на небеса, а лампочки, будто ангелы, указывают Ему путь.
Иисус снисходит к тем, кто творит добро, и к тем, кто делает для этого все, что в их силах, подумала Хейли. Ей следовало приготовиться к испытанию – в том, что ее ждет испытание, она не сомневалась, – но она слишком устала. Отставив пустую чашку, Хейли прикрыла глаза и тут же погрузилась в глубокий сон.
Селеста пошла в дом, надела ярко-красный балахон и тюрбан, потом вернулась во дворик и поставила перед алтарным крестом ритуальную жертвенную чашу. Поскольку Хейли просила ее этого не делать, она не стала приносить в жертву животное, а лишь опустила в чашу ладони, сделала надрез на руке, окропила чашу собственной кровью и включила запись священных барабанов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108