До океана бы дотерпеть, а обратно ноги сами побегут.

Глава 10

От воспоминаний отвлек громкий, икающий смех. Клоков привстал. Юлька, пережевывая печенье, безудержно хохотала, утирая передником слезинки. Николай, опустив голову и шурша пакетами, улыбался. Напротив, за столиком, расстегнув рубашку, развалился Кукла. На его крепкой груди блестела толстая золотая цепочка с распятием.
– Вася, – крикнула Юлька, – знаешь, как называют похороны милиционера? Мусоропровод, – и снова залилась заразительным смехом.
Ночной улыбнулся, но общего веселья не поддержал. «Дурка» явно принадлежала Кукле, которого он недолюбливал, считая мелким фраером и бакланом за манеру общаться со всеми, как с лохами.
– Не дрейфь, братан, напьемся, провеемся. Не такие кочегарки размораживали, – снисходительно говорил тот, как шелуху от семечек выплевывал. С удовольствием хвастался своими способностями. – Я никого никогда не обманываю. Ведь вокруг – лохи, дубье, дерево. Обмануть их – пара пустяков. Я их наказываю за жадность и тупость. Вариантов много. Вот простейший. Прикидываюсь пьяненьким, но козырным хлопцем с прииска «Удачливый». Мол, качу на материк, в отпуск. Три года весь полярный день, всю полярную ночь на бульдозере вкалывал, рычаги дергал. Теперь гуляю. Денег валом, но хочу зелени – долларов из Штатов, чтобы на них мамане, батяне и сестричкам гостинцы справить. Тусуюсь там, где народ продает, покупает валюту. Хожу, базарю, липну ко всем. Наконец, цепляют меня продавцы. – Много надо?
– Да с тыщенку бы взял. Вынимаю пачку бабок и мотаю перед их глазами завидущими, как красной тряпкой перед мордой быка. Они уже в экстазе. Заламывают сумасшедшую цену. Я не соглашаюсь. Дескать, многовато, братва. Слегка скашивают. Я снова мнусь для порядка, сто раз переспрашиваю не фальшивые ли и, наконец, решаюсь. А они – лохи натуральные. Моряки или рыбаки, которым зеленью платят. Даю я им «куклу» – пачку денег, где мелкие купюры сверху, а крупные – снизу. Считают, пересчитывают, но скоро убеждаются – без обмана. Потом я пересчитываю доллары, но, махнув рукой, бросаю. – Я вам верю. – Кладу деньги в карман и, как бы между прочим, спохватываюсь. – Мужики, я вас, кажется, надул, пару бумажек недодал. – Насторожились, соображают, прикидывают. Вроде все на месте. Но если этот старатель подпитой хочет добавить, надо соглашаться. Возвращают деньги.
– Будь я мелкий фраер – забрал бы все и с концами. Но я честно пересчитываю и, конечно, ошибаюсь. Кладу сверху «куклы» пару купюр. Лохи от радости чуть ли не до неба готовы прыгать. Остальное – дело техники. Отдаю «куклу», снимая снизу пачку крупных, и мигом растворяюсь. А эти слоны плоскостопные, радуясь удаче, начинают где-нибудь в укромном месте деньги пересчитывать и кричать. – Лишнее пропьем. Но бац, облом, половины-то не хватает.
– А не боишься? – Спросил его как-то Василий.
– Кого? Лохов? Это они меня, пусть боятся. Ментов? Но в милиции тоже люди работают. Поесть, попить хотят. Отстегнешь по мелочи, чтобы не мешали. А если повяжут, больше двух лет не дадут, а в первый раз вообще условно. Вот так. Не такие кочегарки размораживали.
– Ничего, – когда-нибудь разморозишь, – с неприязнью подумал Василий.
– Виноват, – прозвучало над ухом.
В лысом мужичке в линялых спортивных шароварах, застиранной майке, шлепанцах на босу ногу и кобурой на пузе, он узнал прапорщика. Еще в Москве приметил, как сели в штабной вагон два солдата с автоматами и ящиком зеленого цвета, окованным железом, а этот командир шел следом. Им отвели отдельное купе. – Секретную почту везут, – важно объявила Петровна и начала «тереться» возле служивых. – Старая бандероль, а кокарды любит.
– Виноват, – отрывисто и вкрадчиво повторил прапорщик, вскинув два пальца к виску и чуть не «щелкнув» задниками тапочек. – Три пачки Примы.
– Нет Примы.
– Как же так? А что есть?
– Пел-Мел, Кэмэл, Мальборо.
– Отставить, – командир наморщил лоб, всмотрелся в витрину, пригладил маленькие рыжеватые усики. – И Беломора нет?
– Давно не держим. Слава Богу, Яву дали.
– Одна Америка, – упавшим голосом констатировал офицер, – раскрыв ладонь с деньгами. – Пачку Явы.
– Из личной любви к армии и флоту, как член ДОСААФ – держи. – Василий протянул свой Беломор. От денег отказался.
– Когда ближайшая станция?
– Не надейся, теперь до самого Владивостока сплошная Америка. Настоящего курева днем с огнем не сыщешь.
– Безобразие, – разве нормальный человек может этой фильтрованной травой накуриться?
– С меня какой спрос? Происки ЦРУ не иначе.
– Политика, – наставительно заметил прапорщик. – Германию отдали, войска вывели, теперь радуйтесь, курите «маде ин Америка», – задыхайтесь.
– Далеко путь держите?
– Согласно приказу. – Отрезал вояка. Резко повернулся и двинулся к выходу.
– Эй, служивый, дай пушку пальнуть, – крикнул вдогонку Кукла.
Прапорщик машинально прикрыл кобуру ладонью, процедил сквозь зубы. – Когда прикажут, тогда и пальнем, – и быстро исчез за дверью.
Юлька залилась смехом до поросячьего визга. – Испугался, командир. Нажрал ряшку, а солдатики, как два прутика. И мой братик служит-тужит. Небось, такой же полкан им помыкает.
– Чего ему бояться, он при оружии, головой за него отвечает.
– Кто такому дундуку оружие доверит, Вася? У него кобура вместо кисета, а может шкалик туда прячет.
– Автоматы у солдат настоящие, – подал голос Николай.
– С холостыми патронами. Я как-то во Владике влип. «Сделал» одного моряка-рыбака и в состав, чтобы не светиться.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11