– А где Игнатова? – Неуверенно вставила Мохова.
– Я – Сергей Никифорович Улыбин теперь для тебя, лапушка, и папа, и мама, и Игнатова. – Чуть недовольно прервал ее врач. – Прошу любить и жаловать! Не стесняйся, не маленькая. Ни сегодня, завтра женщиной станешь. Да, да. Мужчинами становятся на войне, а женщинами в роддоме, а не в постели, – многозначительно ухмыляясь, изрек он. – Я провожу тебя в палату, будем потихоньку готовиться.
В просторной комнате стояли четыре кровати. На одной – в одежде, лицом к стене лежала какая-то растрепа и, видимо, спала. Несло табаком. В противоположном углу, возле окна стояла сумка Лены.
– Располагайся, лапушка, сейчас сестрица принесет все необходимое и объяснит, где сдавать анализы.
– А как вы, лапушка, готовы? – Доктор тронул спавшую за плечо. Та медленно повернулась. Живот мешал ей.
– Я-то? Завсегда, как пионэр. Токи прикажите и зараз получите. – Сильнее запахло табаком с примесью спиртного.
– Прекрасно, прекрасно, – воскликнул Улыбин. – Вот, лапушка, – обратился к новенькой, – бери пример. – Стрельнул плутоватыми глазами и исчез.
Соседка, широко зевая, с трудом поднялась, надела сапоги, и, не застегнув молнию, вышла.
Лена медленно опустилась на койку. Она никак не могла взять в толк, о каком примере говорил врач. Открыв сумку, «стюардесса» начала устраиваться, но в дверь постучали.
Вошел пожилой доктор, в белом халате и папочкой под мышкой.
Пальцы у него были кругленькие, полненькие, чистенькие. Ноготочки аккуратно подстрижены, на фалангах кучерявились черные волосики. Мужчина излучал свежесть.
– Я – Станислав Иванович Гробовщенкин, – его голова слегка дернулась и наклонилась, – представитель благотворительного фонда «Спасенное детство». – А вы – Мохова Елена Федоровна. Позвольте отнять у вас несколько минут и решить ряд формальностей. Надеюсь, ваши планы относительно будущих детей не изменились? У вас, кажется, будут двойняшки? – Он опустил глаза, ожидая ответа.
– Какие планы? В смысле отказа? Нет, с какой стати? Мне Игнатова сказала, что здесь ничего противозаконного нет.
– Именно, вы на сто процентов правы. – Из плотного футляра Станислав Иванович вытащил очки с тонкими, золотистыми дужками и небольшими квадратными стеклами. Неспешно водрузил на нос. Извлек несколько бланков.
– Вы не возражаете, если мы сейчас оформим документы на отказ от детей? Типовое заявление напишите от руки, – любезно подал ручку.
Лена выполнила просьбу.
– Теперь договор на обслуживание. В нашей стране медицина, слава Богу, бесплатная, но ее финансовые возможности, к сожалению, ограничены. А роженице необходим повышенный комфорт, сбалансированное питание, уход медперсонала, самые современные медикаменты и медоборудование. Вы согласны?
Она кивнула. Не терпелось избавиться от этого типа. Чем-то он начинал раздражать.
А Гробовщенкин продолжал елейно и нудно бубнить.
– В связи с этим фонд заключает с роженицами договор, по которому обязуется доплачивать роддому определенную сумму на их содержание. В каждом конкретном случае материальная помощь различна. Скажем, у вас будет двойня, значит, и сумма будет больше. – Протянул бланк договора. – Ознакомьтесь.
Не глядя, Лена поставила подпись.
– И еще. Роды – процесс непростой. – Он прикрыл глаза. – Может сложиться нештатная ситуация и младенец окажется, как бы это лучше выразиться… неживым. – Подсунул еще какую-то бумагу.
Лена и ее подмахнула.
– Ну, вроде все. – Станислав Иванович протянул конверт. – Тысяча рублей на карманные расходы. Предусмотрено условиями договора. – Угодливо улыбнулся. – У нас замечательный буфет, свежие фрукты, соки. После родов получите остальные.
Лена покрутила в руках конверт, про себя подумала. – «Раз так надо, пусть будут, не помешают, и этот слизняк быстрее уберется».
– Всего хорошего, – Гробовщенкин наклонил голову. – Возникнут вопросы, мой кабинет на первом этаже. С девяти до восемнадцати. Перерыв с двенадцати до двенадцати двадцати. Всегда рад помочь. Да, чуть не забыл. Если захотите оставить двойняшек, это ваше полное право. Но деньги в таком случае, необходимо вернуть в размере двух тысяч у.е. – Он еще раз поклонился и вышел.
– Придурок какой-то. Зачем мне деньги? Я же детей отдаю, а не продаю.
Вернулась соседка.
– Я – Вера. А ты, подруга, в первый раз в первый класс? – Зевнула. Медленно села на постель.
– Вроде того. – Лене не хотелось с ней разговаривать.
– А я у них в штате. У меня сестра зубастая, ничего ей не помогает. Гроши получила? Дай сотню. Как отстреляюсь, сразу возверну.
– Бери.
– Ну, спасибо, выручила. А можно две? Я чую в ночь поеду, а с утречка возверну. У тебя, говорят, двойня намечается? Хорошо должны отвалить. Гляди, не зевай, требуй строго за двоих.
– Да мне ничего не надо, лишь бы родить нормально.
– Напрасно! Они, знаешь какую капусту рубят из наших карапузов?
– Послушай, а зачем такую кучу бумаг подписывать? Да еще этот противный тип намекает, что при родах может что-то случиться.
– С тобой – ни черта! Это про детей. Вроде они мертвыми рождаются, и будто бы ты сама это видела.
– Как?
– А то ты не знаешь? – Вера недоверчиво глянула. Ухмыльнулась. Охая, натянула пальто и вышла.

Глава 12

«О чем я должна знать?» – Неотвязно крутилось в мыслях.
Легла, надела наушники, включила плеер. Но музыка не отвлекла. Сквозь буханье ударных слышались слова Веры: «А то ты не знаешь?»
Сорвала наушники, бросила плеер в сумку. Но в наступившей тишине снова повисла фраза:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11