– Тогда решай ты.
– Китайская кухня.
– Отлично.
И мы пошли. Еда была коричневой, скользкой и жутко острой. Мы проклинали суп, напоминавший жидкое пламя, но доели все до последней ложки. Орехи кешью в блюде из курицы напоминали тихие умиротворенные островки в океане перца. Мои губы отекли и горели. Мы пили стакан за стаканом ледяную воду и опустошили три чайника чаю. Я подбирал тоненькие зерна риса палочками. Артур ел вилкой, смешивая рис с озерами соуса. Ужин поглощал все наше внимание. Мы практически не разговаривали.
Выкурив по сигарете и дважды прочитав предсказания из печенья (кстати, в моем было сказано: «Слабо натянутая струна поет дольше»), мы вышли на улицу. Было семь часов. Я повернул было налево, но Артур сказал: «Нет!» – и повернул направо. Там, на углу Этвуд и Луис, стояла Флокс, уперев руки в бока. Она резко развернулась и пошла прочь. Я кинулся следом, окликая ее по имени. Только на авеню я поймал ее за локоть.
– Эй! – Это было единственное, что пришло мне на ум.
Мы долго смотрели друг на друга. Она не плакала.
– Какая же я дура, – произнесла она. – Полная дура. Идиотка. Ничего не говори. Заткнись. Возвращайся, откуда пришел. Дура.
Мы повернулись в сторону Артура, который как раз подходил к нам. Он старался выглядеть серьезным, но это было напускное: я заметил, как блестят и смеются его глаза.
– Я ненавижу вас обоих, – прошептала она.
– Что ты здесь делаешь? – спросил я.
Вместо ответа она уставилась на подошедшего Артура. Так они и смотрели друг на друга: Флокс – зло, Артур – уклончиво, переводя взгляд с нее на асфальт у своих ботинок и обратно.
– Я тут подумал, а не купить ли мне лаймового шербета, – нашелся он наконец.
– Неплохая мысль, – подхватил я. – Пойдемте вместе и купим лаймового шербета.
– Нет! – воскликнула Флокс. – Я никуда не пойду с тобой, Артур. – Она выпрямилась и расправила плечи. Ее глаза горели высокомерием, достойным Вивьен Ли. – Арт, пожалуйста, пойдем со мной. Я не буду повторять этой своей просьбы дважды.
Я посмотрел на Артура, который холодно пожал плечами.
– Ладно, ладно, – пробормотал я. Люди на тротуаре оборачивались на нас. – Хватит. Прекратите. Ясно? Мы ведь можем все это прекратить? Договорились? Давайте разберемся в этом раз и навсегда. – Я удивился тому, что еще могу говорить. И повернулся к Артуру: – Артур, я люблю Флокс. – Потом я повернулся к Флокс: – Флокс, я люблю Артура. Нам придется научиться жить вместе. Мы сможем.
– Чушь, – бросила Флокс, сверкнув зубами.
– Она права, – согласился Артур.
– Я ненавижу тебя, Артур Леконт, – заявила она и развернулась. Она была атавистична и восхитительна в гневе. Растопыренные пальцы, горящие щеки… – Я никогда тебе этого не прощу.
– Ты еще будешь меня благодарить.
– О чем идет речь? – спросил я.
– Арт, пойдем со мной.
– Валяй, – обронил Артур.
– Я позвоню тебе.
– Да ладно! – отмахнулся Артур. – Чего уж. Не стоит беспокоиться.
Мы с Флокс пошли прочь, молча, не разбирая пути. Смеркалось. Громада «Храма знаний» разбрасывала вокруг себя мощные снопы лучей. Это было похоже на эмблему киностудии «Двадцатый век – Фокс». Я взял Флокс за руку, но она постепенно высвободила пальцы, и мы шли, разделенные ветром.
– Он что, сказал тебе, что мы сегодня ужинаем вместе?
– Почему ты мне солгал?
Она взяла меня за руку, приподняла ее, потом отбросила в сторону, как пустую бутылку.
– Почему?
– Как ты узнала?
– Просто знала, и все, – отрезала она.
– Тебе сказал Артур.
– Неужели ты считаешь меня дурочкой? – Она забежала на несколько шагов вперед и повернулась ко мне, волосы ее разметало в разные стороны.
Мы дошли до моста Шинли-Парк, гудевшего под колесами машин. Здание Фабрики по Производству Облаков выделялось на фоне неба чернильно-черным силуэтом.
– Мне не нужно было подсказок Артура. Я все поняла, когда получила розы.
– Я купил розы…
– Да ладно, проехали, – скривилась она. – Я не хочу ничего слышать. Ты все равно обманешь меня. Глупый врунишка. – Она отвернулась.
– …еще до того, как узнал, что буду ужинать с Артуром. – Каждый раз, когда я упоминал имя Артура, в памяти всплывали его слова: «Не стоит беспокоиться» – и мне становилось плохо. Мне казалось, что я заглядываю в пропасть. Теперь нее, когда Флокс уходила прочь, по другую сторону от меня земля дала еще одну трещину и разверзлась прямо на моих глазах. Я представил, что через секунду у меня не останется опоры под ногами, и впервые в жизни мне понадобились крылья, которых нет ни у кого из нас. Когда Флокс, поглощенная тьмой на мосту, перешла его, фигура ее вновь промелькнула в потоке фонарного света. Юбка, шарф и белые ноги. Потом вокруг нее сомкнулся парк.
19. Великий Пи
– Бехштейн.
Темнота.
– Бехштейн.
Свет.
– Бехштейн.
– Привет. Что… ох…
Заполнив дверной проем, из хаоса кровавого сумрака возник огромный силуэт мужчины, державшего руки на бедрах. Когда он поднял черную руку, красные лучи двинулись вокруг нее, как лопасти вентилятора.
– Господи! – Я моргнул и приподнялся на локте. – Слава богу, это не кадр из фильма Серджио Леоне.
– Бах!
– Кажется, я уснул. Который час?
– Ночь на дворе, – сказал Кливленд. Он подошел ближе и уселся на подлокотник дивана возле моих ног. Из кармана его куртки торчал край книги в бумажной обложке. В руках он держал белый конверт. – Посмотри-ка, ты весь вспотел, – добавил он. Широко и сипло вздохнув, он откинулся назад, к стене, и похлопал себя по толстому животу. – Что у тебя есть пожрать?
Я развернулся и сел. В ушах у меня зазвенел смех Артура, и я понял, что видел его во сне.
– Наверное, найдется что-нибудь для сэндвича с сыром, – сообразил я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77