Беллвезеры, однако, уже покинули Каса дель Хайвей, что на шестнадцатом шоссе в Альбукерке. Они подъезжали к собственному дому. И едва были отстегнуты ремни безопасности, как мамаша Тедди обрушила на них гневный, но скрупулезно точный – мы слышали каждое слово – отчет о нашем ужасном поведении. Артур вскочил и принялся поспешно собирать расплющенные и покореженные алюминиевые банки из-под пива, усеявшие мебель и сверкающий голубой ковер.
– Убирайся, Кливленд! – прошипел он. – Через черный ход!
– Зачем? – удивился Кливленд и подошел к холодильнику за очередным пивом.
Тогда этот поступок показался мне глупым, даже каким-то показным. Но я ошибался. В своем невинном цинизме я не мог понять, что Кливленд не пытался выглядеть «крутым». Ему просто было на все наплевать. Другими словами, Кливленд знал, кто он такой, и был если не в ладу, то хотя бы не в оппозиции с тем знанием, что он алкоголик. Алкоголик никогда не задумывается о том, насколько уместно и своевременно его желание выпить. Смерть алкоголика – одно из самых тщательно спланированных и подготовленных событий в мире. Кливленд просто предвидел, что в скором времени ему обязательно понадобится новая порция выпивки. Эра скрытой ненависти и тщательного соблюдения дистанции между ним и Беллвезерами заканчивалась, и последние ее мгновения грозили оказаться крайне неприятными. Кливленд жаждал конца, но ему требовалась поддержка.
Он только успел открыть банку, как дверной проем заполнила неуклюжая, слоноподобная ярко-розовая версия Джейн Беллвезер в цветастом платье. Миссис Беллвезер застыла как вкопанная перед дверью, мирно прислоненной к фасаду дома, будто ее сознание отказывалось охватить масштабы разрушений. Из-за нее показались голова и левая рука доктора Беллвезера, на которой висела матерчатая сумка. Он заговорил с нами из-за необъятной спины своей супруги.
– Мы подадим в суд, – сказал он мягко, с британским акцентом.
Миссис Беллвезер вошла в дом и опустилась на колени перед Счастливицей, но собака, еще недавно расслабленная, неторопливая и величественная, съежилась от прикосновения хозяйки и выскользнула из комнаты.
– Что ты сделал с нашей собакой? – вопросила миссис Беллвезер.
Я решил, что она обращается к Кливленду.
Артур начал было:
– Ничего… – но Кливленд его перебил.
– Лупцевал ее молотком по голове, – брякнул он.
Доктор Беллвезер, который уже успел шагнуть в дом, быстро глянул на жену. Та залилась краской.
– Тебе запрещено переступать порог этого дома, – прошелестел он. Я скорее догадался, чем услышал, что он произнес. Тихие слова одно за одним мягко выдавливались из его губ, как порция картофельного пюре. Эта речь – последняя из всех, что мне довелось слышать, – явно далась ему нелегко. Он присел на пуфик и предоставил жене вести дальнейшие переговоры.
– Где Джейн? – спросил Кливленд.
– Убирайся! – процедила миссис Беллвезер.
Кливленд проскочил мимо, задев ее плечом. Она упала на пустую птичью клетку. Он нырнул в переднюю дверь.
– Ты кто? – спросила меня миссис Беллвезер.
– Арт Бехштейн.
Она нахмурилась.
– Артур, – произнесла она наконец, – если ты сейчас же уберешься из нашего дома – и прихватишь своего юного еврейского друга, – мы не заплатим тебе двести пятьдесят долларов, но не станем заявлять в полицию. Так будет справедливо, учитывая ущерб, который ты нанес нашему дому и нашей собаке. Кливленда мы не простим. Кливленд ответит за все.
– Где Джейн? – спросил Артур. Он выпрямился движением пьяного, которого при первом намеке на опасность трусливо покидает всякий хмель. И даже заправил рубашку в штаны, будто готовясь к серьезным переговорам.
– Она осталась там. Вернется через несколько дней. Но для Кливленда она больше не существует.
Кливленд вернулся в дом с банкой пива в руках и расшитым серебряной нитью сомбреро из черного фетра на голове. Должно быть, он нашел шляпу в машине Беллвезеров.
– Где она?
Лицо миссис Беллвезер вдруг озарилось, и она объявила, что Джейн умерла.
– Какой это был ужас, правда, Альберт? – В ответ мистер Беллвезер покачал головой и даже что-то проговорил. – И вот мы приезжаем сюда, чтобы оплакать Джейн в родном доме, и что находим? Разврат! Жестокость по отношению к животным! И тебя!
Артур открыл было рот, чтобы оспорить слова матери Джейн о смерти девушки. Более смехотворной лжи мне в жизни не доводилось слышать. Она была настолько неправдоподобна, что мне открылась вся глубина безумия этой женщины. Если бы она сплела какую-нибудь нехитрую выдумку, это говорило бы о здравом рассудке. Но Кливленд коротко ухмыльнулся, и Артур замолчал.
– Умерла? Нет, этого не может быть! – воскликнул Кливленд. – Только не Джейн! О боже, нет! Как? Как это могло произойти? – Он заплакал. Все было изумительно красиво разыграно.
– Дизентерия, – ответила женщина уже менее решительно, наверное смущенная реакцией Кливленда на ее измышления.
– И эта шляпа… – Убитый горем, он не мог произнести ни слова в течение хорошо рассчитанной паузы. – Эта шляпа – все, что от нее осталось, да?
– Да. Нам пришлось сжечь ее одежду.
– Послушайте, Нетти. Через минуту я выйду в эту дверь, чтобы никогда больше не пачкать коврик у вашего порога. Клянусь! Я знаю, что вы меня ненавидите, и я всегда ненавидел вас – до этого момента, – но вашу дочь я любил страстно и всем сердцем. Я знаю, что вам это известно. Поэтому я прошу вас: разрешите мне оставить у себя сомбреро.
Тут доктор Беллвезер поднял бледную руку и снова попытался заговорить, но жена опередила его, сказав, что Кливленд может забрать шляпу себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77